Абдурахман Авторханов - От Андропова к Горбачёву

Нельзя найти лучшего доказательства для подтверждения старой истины: в Кремле уважают силу и сильных людей! То, что не удалось ни Картеру, ни Конгрессу, ни союзникам по НАТО, а именно — склонить Москву к новым переговорам по ракетам, расширению зоны контроля и по СОЛТу, Рейган добился лишь одной речью от 29 января 1981 г. Однако не надо обманываться насчет истинных мотивов искомой встречи — главная ее цель — разведывательная. Кремль как свою американскую, так и мировую политику строит на учете личных качеств и возможностей каждого американского президента. По-Поэтому и тактика Кремля варьируется в зависимости от того, кто сидит в Белом Доме. Учитывая все: влияние в Конгрессе, черты характера, привычки, связи, человеческие слабости, честолюбие, религиозность, осведомленность в советской тактике и стратегии. В трех случаях такая политико-психологическая «анатомия президента» себя оправдала — в отношениях с президентами Рузвельтом (Ялта), Никсоном («разрядка», СОЛТ-1), Картером (СОЛТ-2, советская бригада на Кубе), в двух случаях сорвалась — в отношениях с президентом Труманом (Берлинская блокада, Иранский Азербайджан, Греция и Турция, Корея) и в отношениях с президентом Кеннеди (Берлинский ультиматум и ракетная авантюра на Кубе), но вот предстоит самая ответственная проверка — с кем имеет дело Кремль в лице нового президента Рейгана?

По существу советской политики безудержного вооружения Брежнев ничего утешительного не сказал. Рейган в речи перед Конгрессом от 17 февраля говорил: «Начиная с 1970 г., СССР потратил на вооружение на 300 миллиардов долларов больше, чем США». Брежнев, который делал свой доклад через неделю после речи президента Рейгана, не стал оправдываться или опровергать это утверждение президента. Он только заявил, что он никому не даст достигнуть или перейти того уровня вооружения, которого достиг ныне Советский Союз. Вот его слова: «Мы и не позволим создать такое превосходство над нами. Подобные попытки, а также разговоры с нами с позиции силы абсолютно бесперспективны».

В то же время Брежнев продолжал развивать известную советскую политику по разложению НАТО изнутри, делая одним условные комплименты (Жискар д’Эстен, Шмидт, Брандт), другим выговоры. Брежнев угрожающе заявил, что размещение на территории европейских членов НАТО «новых американских ракетно-ядерных средств» наносит ущерб их безопасности. Не уточняя, какой же «ущерб» Советский Союз хочет им нанести, Брежнев прибег к прямому шантажу: «Так что у правительств и парламентов этих стран есть основание еще и еще раз взвесить весь этот вопрос».

Брежнев уделил большое внимание успехам СССР по интеграции «стран социализма» восточной Европы. Отметив «влиятельную и благотворную роль» организации Варшавского договора и ее Политического консультативного комитета в европейских и международных делах, Брежнев сообщил, что уже созданы и действуют новые органы: Комитет министров иностранных дел, Комитет министров обороны. Компартии связаны между собою на каждом уровне — республик, краев, областей, районов и даже крупных предприятий, периодически созываются общие собрания секретарей ЦК по идеологии, по международным отношениям, по партийно-организационной работе. Через эти каналы происходит интенсивная унификация внутренней и внешней политики «братских стран» с политикой КПСС.

Так же интенсивно происходит и «экономическая интеграция» «братских стран» с экономикой СССР. По этому поводу Брежнев отметил: «На прошлом съезде мы, как и другие братские партии, выдвинули в качестве первоочередной задачи дальнейшее углубление социалистической интеграции на базе долгосрочных целевых программ… Сейчас эти программы воплощаются в конкретные дела. Интеграция набирает темпы». Иначе говоря, экономика восточноевропейских стран постепенно, но систематически превращается в интегральную часть советской экономики, что и подготовит окончательное поглощение сателлитов Советским Союзом под маркой создания новой международной «социалистической федерации народов СССР и Восточной Европы», как завещал сам Ленин. Этой стратегической цели Кремля нанесли чувствительный удар польские рабочие, создавшие свой независимый от коммунистов профсоюз «Солидарность», примеру которых последовали польские крестьяне, писатели, студенты.

Двусмысленной и заискивающей надо признать трактовку Брежневым вопроса о Китае. Впервые после разрыва с китайской компартией Брежнев удивил нас отказом от всякой критики внутренней политики Китая, и даже упоминание Китайской Народной Республики в докладе, в разделе «Развитие мировой социалистической системы, сотрудничество стран социализма», было неожиданным и нелогичным, если вспомнить, что на протяжении почти двадцати лет политический режим в Китае фигурирует в советской пропаганде как антисоциалистический, даже фашистский режим. Кремль возлагает определенные надежды на эволюцию китайской внешней политики в отношении Москвы. Брежнев, ссылаясь на отрицательную оценку, которую дает новое китайское руководство периоду «культурной революции», замечает: «Нам нечего добавить к такой оценке», — и продолжает: «Во внутренней политике Китая сейчас происходят изменения. Истинный смысл их еще покажет время. Оно покажет, в какой мере нынешнему китайскому руководству удастся преодолеть маоистское наследие». Словом, Брежнев признает отныне режим в Китае социалистическим и вновь просится в друзья Китая, многозначительно добавляя: «Империалисты друзьями социализма не будут». Клюнет ли Китай на этого червячка, покажет время.