Вильгельм Гримм - Сказки братьев Гримм

— Знаю я, все женщины любят сладенького покушать. И ты небось потихоньку лакомишься медком. Лучше уж променять наш мед на гуся с гусеночком, пока ты его еще не весь съела.

— Что ж, я согласна, — ответила Трина, — но не раньше, чем когда у нас вырастет ребенок, который мог бы их пасти. Зачем мне мучаться с гусятами и попусту тратить на это силы?

— А ты думаешь, — сказал Гейнц, — мальчик так уж захочет их пасти? Знаешь, какие нынче дети — совсем от рук отбились, делают, что хотят, не слушаются. Они, видно, думают, что они умнее родителей, и хотят все делать по-своему.

— Ух, — сказала Трина, — достанется же ему, если он не станет меня слушаться! Возьму я тогда палку и отчешу ему спину, как следует. Смотри, Гейнц, — крикнула она и в увлечении схватила палку, которой она собиралась мышей гонять, — смотри, вот как я его отколочу!

Она замахнулась палкой, да нечаянно и стукнула прямо по кувшину с медом, что стоял на полке над кроватью. Кувшин ударился об стенку, упал на пол и разбился на мелкие кусочки. А прекрасный, сладкий мед разлился по полу.

— Вот тебе и гусь с гусятами! — сказал Гейнц, — даже и пасти не нужно. Еще счастье, что кувшин не упал мне на голову. Мы должны радоваться, что все обошлось благополучно.

Вдруг он увидел в одном из черепков еще немного меду, достал его рукой и радостно воскликнул:

— Да тут еще кое-что и для нас осталось. Давай, жена, полакомимся с тобой остаточком, а потом, после этакого страха, и отдохнуть не мешает. Не беда, коли встанем чуточку позже. День-то ведь и так больно велик.

— Да, — ответила Трина, — встать-то мы всегда успеем. Знаешь, пригласили раз на свадьбу улитку, и собралась она в путь-дорогу, а попал как раз на крестины. Натолкнулась она перед домом на забор и сказала: «Поспешишь — людей насмешишь».

или-были два брата. Оба служили в солдатах; но один из них был богатый, а другой бедный. Задумал бедняк от бедности своей избавиться, снял солдатский мундир и стал крестьянином. Вспахал и взборонил свою полоску земли и посеял на ней репу. Взошли семена, и выросла среди реп одна большая-пребольшая, крепкая-прекрепкая, и становилась прямо на глазах все толще да толще и не переставала расти. Была она впрямь королевой всех реп, потому что другой такой на свете никогда не бывало, да и не будет никогда. Наконец она стала такой огромной, что едва в повозке умещалась, и тащить ее надо было на двух быках. Не знал крестьянин, что ему с ней делать, к счастью ли это или к несчастью. Наконец он решил:

«Если ее продать, едва ли за нее много выручишь, а если съесть самому, то и от малой репы такой же прок. Отвезу-ка я ее лучше королю и покажу ему этим свое уважение».

Взвалил он ее на повозку, запряг двух быков, привез ко двору и подарил королю.

— Что это за диковинка такая? — сказал король. — Много видал я на свете чудесного, но такого чудища я ни разу еще не видывал. Из какого же семени она выросла? Тебе, что ли, одному так повезло? Ты, наверное, счастливец!

— Какой там я счастливец! Я бедный солдат, есть мне было нечего, вот и скинул с себя солдатский мундир и стал землю пахать. Вот брат мой человек богатый и вам, господин король, хорошо известен, а я человек бедный и всем миром забытый.

Пожалел король крестьянина и говорит:

— Теперь ты уже больше не бедняк; я так тебя награжу, что будешь ты такой же богатый, как твой брат.

И подарил он ему много золота, землю, луга и стада, и сделал его таким богатым, что даже брат его не мог ему богатством равняться. Услыхал богач, что получил его брат за одну только репу, позавидовал ему и стал раздумывать, как бы ему самому такого счастья добиться. Но хотел он дело свое начать половчее: взял он золото да коней и привез их королю в подарок, думая, что получит за это куда больше, чем его брат за одну только репу. Король принял его подарок и сказал, что не сможет ему ничем лучшим и редким отдариться, как этой вот огромной репой. И пришлось богачу положить репу своего брата на повозку и отвезти ее к себе домой. Не знал он, на ком выместить дома свой гнев и досаду, и пришли ему в голову злые мысли: решил он убить своего брата. Нанял он убийц и велел им засесть в засаду, а сам отправился к своему брату и говорит: