Менно Схилтхёйзен - Дарвин в городе - как эволюция продолжается в городских джунглях

Фрэнсис и его команда сделали примерно то же, что до них Сильва и Барбоса: отобрав ряд шумных и тихих скважин, они приезжали туда и по семь минут слушали голоса птиц. Для этого им пришлось уговаривать руководство нефтедобывающей компании ненадолго отключать компрессоры: из-за шума исследователи не смогли бы распознать птиц на слух. Результаты говорят сами за себя: птиц с низким голосом, таких как плачущая горлица ( Zenaida macroura ), на участках с компрессорами не было. Шум не давал им слышать друг друга, так что они переселились от насосов подальше. А вот птицам с высоким голосом, таким как обыкновенная воробьиная овсянка ( Spizella passerina ), было без разницы, где жить: они поют сопрано, и баритон компрессоров им не мешает. Более того, некоторые птицы – к примеру, черногорлый архилохус ( Archilochus alexandri ) – и вовсе предпочитают гнездиться к ним поближе. По мнению Фрэнсиса, причина кроется в том, что кустарниковая сойка Вудхауза ( Aphelocoma woodhouseii ), местная хищница, не переносит громкого шума. Таким образом, шум защищает колибри.

Да, вы угадали: в городах шум тоже в основном низкий, и водятся там прежде всего птицы с относительно высоким голосом. Но для доказательства связи между шумовым загрязнением и преадаптацией пернатых теноров потребовались исследования аж в далекой пустыне.

Итак, в городских экосистемах без преадаптации никуда. От нее зависит, какие виды пройдут через строгий отбор машинами, мусором, бетоном и пылью, чтобы в конце концов назвать город своим домом. Городская флора и фауна во многом состоит из аборигенных и экзотических видов, которые в ходе эволюции научились справляться с вызовами, подобными тем, что потом встретились им в городе.

Давайте на минутку вспомним о мирмекофилах – тех самых животных, что живут в муравьиных сообществах, – с ними мы познакомились в начале книги. Это тоже не случайно взятые насекомые и другие беспозвоночные. Джо Паркер из Калифорнийского технологического института в журнале Myrmecological News пишет, что в основе мирмекофилии тоже заложена преадаптация. Так, немалую долю мирмекофилов составляют жуки-карапузики. Прочные жесткие надкрылья делают их похожими на бронемашины и защищают от муравьев. Именно благодаря своим надкрыльям карапузики успешно вторглись в муравьиные владения, где бесславно пали многие другие насекомые. Также многие мирмекофилы относятся к жукам-ощупникам из семейства коротконадкрылых. Их тельце укреплено изнутри: сколько бы рассвирепевший муравей их ни кусал и ни давил, причинить ощутимый вред он не сможет. Алеохарины, еще одни коротконадкрылые жуки, тоже мирмекофилы – расположенная у них сзади железа вырабатывает особое вещество, успокаивающее муравьев [10] К ощупникам, например, относится булавоус, или желтый безглазик ( Claviger testaceus ), а к алеохаринам – Lomechusa pubicollis и Pella funesta . Об этих коротконадкрылых жуках рассказывалось в 1-й главе. – Прим. ред. .

Можно сказать, в наших городах сейчас происходит примерно то же, что происходило в природе миллионы лет назад, когда крохотные жучки осмелились пробраться в первые муравейники. Виды, заранее приспособленные к поджидающим в муравейнике трудностям, в ходе длительной эволюции стали настоящими мастерами мирмекофилии. В сравнении с ними преадаптированные животные и растения едва только начали обустраиваться в людских городах. Но это вовсе не значит, что эволюция еще не начала совершенствовать их природные качества, которые оказались вдруг полезными для жизни в городской среде.

Альберт Бриджес Фарн родился в 1841 году. В британском справочнике о видных коллекционерах бабочек The Aurelian Legacy он описан как «натуралист с широкой эрудицией» и «человек энергичный, отважный и притом большой шутник». Еще его там называют «любителем спорта», но в те времена это вовсе не означало, что он бегал трусцой по тропинкам или играл с деревенскими парнишками в регби. Нет, авторы справочника имели в виду, что он охотно отстреливал летучих мышей патронами 22-го калибра и прославился безупречной серией выстрелов в усадьбе лорда Уолсингема, попав в цель тридцать раз подряд. Словом, убивал Фарн много и со вкусом.