Array Коллектив авторов - The Question. История

К тому же, послевоенный раздел мира происходил в условиях противостояния двух противоположных общественно-политических систем (если пользоваться советской терминологией), и зоны влияния делили как бы «на двоих» – СССР и Запад. «Цветные революции» пришлись на иную эпоху, когда этого противостояния уже не было, во всяком случае, формально, а разделительные линии обусловлены, скорее, не идейными, а экономическими и коммерческими интересами.

Как нацисты пробирались на Запад и спокойно жили там десятилетия?

ОЛЕГ БУДНИЦКИЙ

д. и. н., профессор факультета истории, директор Международного центра истории и социологии Второй мировой войны и ее последствий НИУ ВШЭ

На Запад они пробирались под чужим именем и по поддельным документам и жили там не так уж и спокойно. Кому-то, конечно, удавалось прожить там до самой смерти и безбедно существовать, но спецслужбы многих стран искали их всю жизнь. Безопаснее всего было укрыться в странах Латинской Америки – те участвовали в войне только символически, поэтому не так внимательно проверяли тех, кто приезжал к ним после войны. Но и там многим приходилось плохо. Например, Эйхману – сотруднику гестапо, который персонально отвечал за уничтожение евреев. Его искали очень упорно. Он жил в Аргентине под чужим именем, там же жила его жена. В Аргентине они заново узаконили свой брак уже под новыми именами. На Эйхмана вышла израильская разведка и внимательно за ним следила. Последние сомнения разведчиков развеялись, когда они увидели, что Эйхман подарил жене цветы и устроил ей праздник в годовщину их настоящей свадьбы, той, которую они сыграли еще в Германии. После этого его похитили прямо на улице и с дипломатическим скандалом вывезли из Аргентины. В Израиле состоялся известнейший судебный процесс и, хотя в этой стране нет смертной казни, Эйхмана повесили.

Почему День Победы в Советском Союзе не праздновали с 1947 по 1965 гг.?

НИКОЛАЙ СВАНИДЗЕ

историк, тележурналист, заведующий кафедрой журналистики Института массмедиа РГГУ, член Общественной палаты Российской Федерации

Это, кстати, очень интересный момент, который далеко не всем известен, а точнее, многие о нем забыли, а многих из тех, кто тогда был взрослым и был в курсе происходящего, уже нет с нами. Это поколение фронтовиков, а тем из них, кто сейчас жив, уже как минимум по 90 лет. Действительно, Сталин отменил празднование Дня Победы, и этот праздник не был введен и Хрущевым, а был введен только при Брежневе в 1965 году. А до того, в течение 20 лет, День Победы не праздновался, не был красным днем календаря. Конечно, ветераны встречались между собой, выпивали по сто грамм или больше, вспоминали каждый свое, кто с радостью, кто со слезами на глазах, но празднования как такового не было, к сожалению.

Сталин отменил День Победы, потому что он боялся фронтовиков. Фронтовики – это победители. Так же, как когда-то Николай боялся победителей Наполеона – это уже не была подчиненная ему масса, это были люди с духом победителей, люди уже не с рабской психологией. Точно так же Сталин боялся своих победителей – победителей Гитлера – потому что тот, кто победил в войне, уже не раб, у него есть чувство собственного достоинства, это человек, который прошел Европу, одолел страшного врага – и эти люди, на самом деле, были Сталину крайне неприятны. Это первая причина.

Вторая причина – он, глядя на себя в зеркало и вспоминая свои собственные действия, совершенные в период войны, сам понимал, что к нему есть очень много претензий, и понимал, что фронтовики могут ему эти претензии предъявить. Воспоминания о победе ему были приятны, но не воспоминания о первых годах войны, поскольку первые годы войны были катастрофичны для страны, катастрофичны для него, для руководителя этой страны, для верховного главнокомандующего: он допустил немцев до Волги, он допустил немцев до Москвы, и в Москве была страшная паника, и только то, что Япония не напала на нас со стороны Дальнего Востока, напав на Штаты, позволило переправить свежие дивизии с Дальнего Востока в Москву, и они здесь дали по зубам Гитлеру. А перед этим его сдерживали московские ополченцы, и это была очень тяжелая, крайне драматическая ситуация. И потом, уже после победы под Москвой, когда им овладела победная эйфория, он начал наступать, когда не имел на это права (и наши военачальники говорили ему об этом), и тогда были страшные поражения, котлы 1942 года, и немцы дошли до Сталинграда. У нас уже к концу 1941 года было около 3 млн пленных – катастрофа начала войны, в которой во многом был виноват Сталин. В том, что немцы напали неожиданно, он был виноват – никаких неожиданностей не было, его предупреждали, и он должен был быть к этому готов, а он не был. То есть у фронтовиков к нему накопилась масса вопросов о войне, о наших потерях – а уже тогда было ясно, что те цифры, которые он называет, являются ложными, и на самом деле погибло гораздо больше людей. Он это понимал, и эти фронтовики, которые собирались вместе, которые отмечали этот праздник, ему были неприятны, и праздник этот был ему неприятен – не его это был праздник, он не считал День Победы своим праздником. И не хотел его отмечать, слишком неприятны ему были воспоминания о первых годах войны, он боялся этих воспоминаний и боялся вопросов к нему. И последствий, которые могли наступить.