Виталий Сандуков - Выиграть жизнь

Казалось незыблемому – городам и царствованию инков однажды пришел конец. Рухнули каменные бастионы, исчезли и таинственные Великие Сыны Солнца. Пришли ниоткуда и ушли в никуда…

Тепло от огня размягчало мышцы и наливало тяжестью веки. Пожалуй, я закрою глаза на несколько минут, чтобы они отдохнули…

…Шесть дней мои родители и братья: Пума, Змей, Ястреб и Дракон, – постились, моля Солнце-Инти дать мне силы в предстоящем трудном состязании. Я сидел на каменном полу дома и прикреплял к толстому концу выпрямленного над огнем древка заточенный камнем наконечник. Сквозь распахнутую дверь была видна наша широкая, рукотворная дорога, уходящая за перевал. Входная дверь жилища все эти дни должна быть открыта настежь, чтобы все могли убедиться в том, что в этом доме постятся.

Согласно правилам испытаний, я уже починил лук и наладил стрелы. Завтра начну мастерить вальконку – круглый щит, и пращу из индейского дрока. Да необходимо еще приладить острые шипы к боевой макане… Сделав большой глоток из кувшина я, не оборачиваясь, сунул его за спину. Звон и битые осколки посыпались на зашипевшие от воды камни очага оставив в моей руке лишь гладкую ручку от кувшина. Я вскочил на ноги и, медленно нагнувшись, поднял из очага несколько влажных черепков.

– Это к удаче, сынок, не огорчайся, и не убирай эти осколки из очага, – сказала мать, протягивая мне плошку с настоем из листьев коки.

Экзамены на звание лучших воинов, продолжающих состязания в беге. Не подвела бы подвернувшаяся вчера при подъеме на вулкан ступня.

Затем проверка на знание текстов песен. Потом будет бой. И пусть наконечники стрел соперников будут обмотаны хлопком и шерстью, можно запросто лишиться глаза как это произошло с братом моего друга…

Шел третий день состязаний. Мы боролись и поднимали огромные камни, метали дротики, состязались в дальности и меткости стрельбы из лука. Потом штурмовали крепость, движимые мечтой – лично захватить камень-трон…

Последнее испытание. Только бы не моргнуть, не вздрогнуть, не испугаться когда, рассекающая со свистом воздух, смертоносная макана лучшего воина, запляшет перед моим лицом. Старые инки не оставят незамеченным любое мое движение, которое обнаружит страх.Я стою вместе с воинами, выдержавшими экзамены рядом с золотым троном Единственного. Слова Правителя падают как горные камни во время земледрожания:

– Вы доказали, что в ваших телах живет дух Отца-Инти. Будьте же справедливы к людям, как ОН добр и справедлив. Защищайте слабых. Карайте зло. Для этого пришли на землю Манко Капак и Мама Оклъо…

…Я присел на корточки, традиционно выражая покорность и преклонение. ЕДИНСТВЕННЫЙ, взял толстые золотые иглы и медленно проткнул мочки моих ушей, оставив в них эти наивысшие знаки отличия Сынов Солнца. Свершилось! Быстрей бы зажили ранки, тогда дырочки можно растянуть, чтобы вставить туда вместо игл золотые диски Золото не признак богатства а символ верховной власти. Отныне я буду пить лишь из золотых кубков, расчесываться золотым гребнем и даже выщипывать усики мне будут золотыми щипчиками.

Из золота и серебра из пота солнца и слез луны будет сделано теперь и мое оружие, и мои знаки отличия на всю оставшуюся жизнь. А впрочем, у меня теперь впереди вечность: инки никогда не умирают и не бывают убиты, они просто в назначенный час уходят к своему Отцу-Солнцу…

Старший из братьев Единственного снял с моих ног грубые усуты воина и надел мягкие сандалии из кожи ламы, прошитые прочными волокнами алоэ: их тоже носят только Сыны Солнца. Он прикоснулся губами к моему плечу, признав наше родство. Под руководством старейшин я облачаюсь в набедренную повязку вару, тонко выделанную из шерсти желто-коричневой викуньи, и в золотые одежды. Женщины украсили мою голову индейской гвоздикой кантуном и листьями уинъяй уайна – символом вечной молодости, принадлежащей только Сынам Солнца…

"Жди знака моего!" – вздрогнул я от приказа Господина Четырех Сторон Света…

…и открыл глаза. Толстое покрывало выпавшего за ночь снега приблизило потолок тонкой палатки почти к самому лицу. Я с трудом вылез из спальника (любое резкое движение вызывало головокружение и отдышку) и откинул мокрый полог. Скупой свет восходящего солнца, едва пробивая плотный туман, рельефно очерчивал контур полуразрушенных стен древнего городища инков. Сороча, навалившаяся на меня местная высокогорная болезнь, кажется, сдала свои позиции. Я сглотнул остатки листьев коки из-под языка и переступил через очаг на каменном полу. Сон превращался в явь. Сквозь сохранившийся дверной проем я переводил удивленный взгляд то на рукотворную дорогу инков, уходящую за перевал, то на черную вершину вулкана, на которую еще предстояло взойти, и будто повторно переживал увиденное. Уж слишком волнующими, отчетливыми и мистически знакомыми казались слова и сцены из странного сна.