Иван Кулясов - Экологическая модернизация. Серия «Экосоциология»

Остановимся вначале подробнее на взглядах Гидденса. Он также как и другие учёные, создавшие теории постиндустриализма, рассмотрел трансформацию современного общества, определил его отличительные черты, выделил и дал свое название современной эпохе. Он полемизировал с теми, кто считал, что современное общество это постмодернисткое или другое «пост» общество. Гидденс считал современную эпоху радикализированным или универсализированным модерном, за которым может последовать постмодерн, но это будет нечто отличное от того, как его представляли учёные до Гидденса. Он выделяет три основные черты, определяющие характер современного общества, в отличие от традиционного или досовременного общества.

Первая черта, это во много раз возросшая скорость изменения социальных процессов, особенно – скорость изменения технологии. Вторая черта, это втягивание социально и информационно различных районов мира во взаимодействие друг с другом, что в конечном итоге выразилось в процессе глобализации. Третья черта, это изменение внутренней природы современных институтов. Теория экологической модернизации укрепила понимание рассмотренных выше черт, как основных для современного общества и проанализировала их значение на основе экологической проблематики. Более того, согласно теории экологической модернизации изменение технологии и техники вызывает уже не только ускорение социальных процессов, но и экологических. Глобализация способствует распространению экологической модернизации. Внутренняя природа современных институтов изменяется, в том числе, в сторону их экологизации.

Гидденс выделил три источника динамизма модерна. В досовременных обществах время и место были жестоко увязаны, поскольку пространственные параметры социальной жизни для большинства людей являлись доминирующими, социальная жизнь осуществлялась как жизнь локального сообщества. В период модерна пространство и время разрываются, пространство становится относительным понятием, не связанным с местом или регионом, а связанным с социальным влиянием или социальными отношениями. Это является первым источником динамизма модерна.

Второй источник динамизма модерна, это «высвобождение» социальной деятельности из локализированных контекстов, создание символических знаковых систем (например, деньги), и установление экспертных систем (например, системы технического исполнения или профессиональной экспертизы, организующие материальное социальное окружение человека). Господство этих систем основывается на доверии, которым в эпоху модерна, в отличие от досовременных обществ, облекаются не индивиды, а абстрактные возможности и безличные системы. Условия модерна определяются такими парными явлениями как доверие – риск, безопасность – опасность.

Третьим источником динамизма модерна является рефлексивное усвоение знания. Производство систематического знания относительно социальной жизни становится интегральной частью системы воспроизводства. Рассмотренная подробно у Гидденса рефлексия, присущая радикализированному модерну, является основой для понимания процесса экологической модернизации как результата взаимодействия различных акторов или социальных агентов.

Кроме того, характеризуя современную эпоху, Гидденс рассматривает капитализм и индустриализм как два различных «организационных сочленения» или институциональных измерения модерна. При этом капитализм рассматривается как система производственных отношений, а индустриализм характеризуется использованием неживых источников материальной энергии в производстве благ, центральной ролью машинных технологий в производственном процессе.

Большое внимание в своих работах Гидденс уделял анализу таких категорий как доверие и риск. Он считает, что природа современных институтов глубоко связана с механизмами доверия к абстрактным системам, особенно к экспертным системам. Категория риска является обратной стороной доверия. В условиях радикализированного модерна экспертное знание обеспечивает расчет пользы и риска, а также создает сами обстоятельства как результат постоянного рефлексивного осуществления самого этого знания. Доверие к системам принимает форму безличных обстоятельств, которые у обычного человека поддерживаются знанием, в котором сам такой человек не разбирается.

Развитие науки и техники не только повышает уровень социального и природного риска, но и ограничивает возможности его прогнозирования и однозначной оценки. С одной стороны, постоянное вторжение научного знания в социальные и природные процессы, которые это знание описывает и превращает действительность в набор противоречий, а социальное бытие личности – в ситуацию постоянного выбора. Варианты будущего интерпретируются в рефлексивных терминах настоящего и становятся все менее предсказуемыми в своих последствиях. С другой стороны, само экспертное знание приобрело специализированный и фрагментарный характер, таким образом, глобальные по своему влиянию абстрактные системы становятся доступны во всей своей полноте все меньшему количеству экспертов, которые не могут координировать и сопоставлять свои оценки и рекомендации.