А. Дугин - Субъективная реальность нормативного поведения и речи

Пригодные для этого общие внешние материальные основания, на которых могут существовать все данные в частных ощущениях тождественные им в каком-то отношении идеальные формы коллективного поведения, сравнительно легко обнаруживаются в бесконечном разнообразии внешних материальных форм живой природы. Например, тождественно данные в частных индивидуальных ощущениях идеальные формы коллективного пищевого поведения человека имеют множественные частные сходства или тождества с аналогичным поведением как плотоядных, так и травоядных животных. Данные сходства, пусть даже и весьма отдаленные, могут проявлять себя не только в материальных, но и в процессуальных отношениях, «как, – по выражению К. Маркса, – овечья натура христианина – в уподоблении себя агнцу божию». [39] Маркс К., Энгельс Ф. Соч. Т. 23. С. 61.

Идеальные формы одного видового поведения, взятые в каком-то отношении сходства или тождества с некоторой частью другого видового поведения, имели для архаического человека большое практическое значение. Такие частные сходства (тождества) разных видов поведения использовались им для обозначения идеальных форм своего коллективного потребного поведения. Обнаруживая сходство в каком-то отношении своего собственного коллективного поведения с видовым поведением других живых организмов, первобытные люди воспринимали их в качестве своих прародителей, как своих кровных предков, родственников или, обобщенно, как тотемы. [40] Общепризнанной точки зрения на тотемизм не существует. К. Леви-Строс в своей книге «Тотемизм сегодня», впервые опубликованной в 1962 году, со ссылкой на Ван Геннепа, указал на существование сорока одной теории тотемизма. Леви-Строс К. Тотемизм сегодня. Неприрученная мысль. М., 2008., с. 58.

Для сущностного прояснения тотемного мировоззрения древнего человека будет не лишним привести довольно пространную цитату из книги Э. В. Ильенкова «Истоки мышления. Диалектика идеального». Данный автор, анализируя религиозно-мифологическое мировоззрение, не слишком далеко ушедшее от тотемного мироощущения и непосредственно из него вытекающее, отмечал следующее. В религиозно-мифологическом мировоззрении, имеющем более или менее отчетливо выраженный прагматический характер, «находят свое выражение, прежде всего, общественно-человеческие способы действий с вещами, а не сами “вещи”. Вещь – внешний предмет – вообще воспринимается этим сознанием главным образом как объект приложения воли, – только с той стороны, с какой он либо полезен, либо вреден, либо дружествен, либо враждебен ей. Поэтому воля и намерение и выступают тут как высший (исходный и конечный) принцип сознания и рассуждений. “Теоретического” интереса к вещам самим по себе здесь не возникает. Именно поэтому все явления, события и вещи окружающего мира неизбежно воспринимаются и осознаются антропоморфологически лишь как объекты, продукты или средства осуществления воли, намерений, желаний или капризов существа, подобного человеку. Поэтому-то человек, хотя и смотрит прямо в лицо природе, не видит в этом лице ничего, кроме отражения своей собственной физиономии. Отсюда и возникает иллюзия, подобная той, которую создает и ради которой создается зеркало: человека, глядящего в зеркало, интересуют ведь не свойства зеркала, а тот образ, который благодаря этим свойствам виден “за зеркалом”.

Природа, как таковая, для религиозно-прагматического сознания имеет точно такое же значение – играет роль более или менее прозрачной “перегородки”, за которой находится та действительность, которую и важно рассмотреть, – способы деятельности, формы жизнедеятельности, умыслы и способы их осуществления… В сверкании молний непосредственно видят лишь внешние проявления гнева Зевса, в зеленых побегах произрастающих злаков – щедрую милость матери плодородия (Деметры), в выгодной сделке – дружескую услугу Гермеса и т. д. и т. п. Тайной, скрывающейся за проявлениями природы, всегда остаются намерение, умысел, воля и направляемое ими сознательное действие, “техника” этого “действия”, которой по мере возможности надлежит подражать, чтобы суметь добиться желаемых результатов…» [41] Ильенков Э. В. Истоки мышления. Диалектика идеального… с. 36–37.

Данные выводы Э. В. Ильенкова, касающиеся религиозно-мифологического мировосприятия, в полной мере следует распространить и на более раннее и более примитивное тотемное мировосприятие архаического человека. Он, как и его более поздние и более развитые в психическом отношении собратья, избирательно, точнее, утилитарно-прагматически воспринимал окружающую его природу, и по этой причине использовал ее внешние материальные формы в качестве зеркала, в котором видел по большей части идеальные аналоги или формы объективной стороны своего собственного коллективного потребного поведения.