Эрик Лор - Российское гражданство - от империи к Советскому Союзу

Такая политика сделала легальную эмиграцию крайне дорогим, трудоемким и сложным с точки зрения логистики предприятием, что давало мощный стимул к развитию системы поддержки нелегальной эмиграции – системы, возникшей, чтобы удовлетворить спрос на подобные услуги. К середине XIX века приобретение загранпаспорта стало весьма дорогим удовольствием. В 1840 году Николай I поднял пошлину за выдачу загранпаспорта с номинальных 25 копеек до 10 рублей 50 копеек. Затем, когда после европейских революций 1848 года правительство приняло решительные меры против путешественников за границу, он поднял пошлину до 250 рублей – такие траты могли себе позволить лишь представители состоятельных, высших слоев населения [358]. В эпоху Великих реформ пошлину снизили до 5 рублей, но в последующие десятилетия ее увеличивали, и к 1910 году она составила 17 рублей 25 копеек (9 долларов) [359]. Эта сумма примерно равнялась среднему месячному доходу российского сельскохозяйственного рабочего [360]. Требование, чтобы заявитель получил документ от местного жандармского управления, где отмечалось бы «отсутствие возражений против поездки за границу», и еще один – удостоверявший, что у него нет значительных долгов или невыплаченных налогов, делало процесс получения загранпаспорта более длительным и дорогостоящим: весь процесс зачастую занимал до трех месяцев и обходился в 30–40 рублей [361]. Кроме того, если потенциальный эмигрант желал официально денатурализоваться (или по российским законам обязан был это сделать), его ожидали значительные дополнительные расходы и бюрократические препоны, так что стоимость предприятия могла возрасти и до 100 рублей [362]. К концу века такое положение вещей стало, по сравнению с практикой других стран, весьма необычным. В Англии заграничный паспорт стоил 1 рубль на российские деньги, в Германии – 3 рубля 25 копеек, а в Испании был бесплатным. Нигде процесс его получения не занимал столько времени, как в России. В Италии документ выдавался в двадцать четыре часа, а в Испании – в течение трех дней [363].

Кроме того, Департамент полиции периодически начинал кампании против нелегальной эмиграции. Временами арестовывали представителей пароходных компаний и агентов, которых те нанимали для поиска потенциальных эмигрантов. Таким агентам приходилось действовать вне закона, и, когда их ловили – по крайней мере, теоретически, – наказанием для иностранных подданных была депортация без права возвращения [364]. Если же агентами и вербовщиками эмигрантов оказывались российские подданные, то на них обычно налагали штраф и высылали с приграничных территорий во внутренние губернии.

Помимо проведения арестов и депортаций, губернаторы пытались распространять информацию о лживости заявлений вербовщиков относительно условий эмиграции. Особенно много усилий к этому прилагали в периоды, когда из-за границы поступала информация о нарушениях прав эмигрантов, как в случае с Бразилией в 1890 году. Тогда генерал-губернатор Варшавы приказал принять строгие дополнительные меры, в числе которых были временный запрет на продажу собственности с аукциона, конфискация билетов на пароход, если они найдены у лиц, не имеющих загранпаспортов, и усиленное патрулирование границ [365]. Но и после окончания кризиса отношение полиции к вербовщикам оставалось отрицательным: даже в 1913 году Министерство внутренних дел начало операцию по их поимке и разрушению их сети [366].

Такого рода политика очевидным образом снижала число легальных эмигрантов. Объем же нелегальной эмиграции стремительно рос. На рубеже веков российские власти полагали, что от 50 до 90 % эмигрантов покидают страну нелегально, без загранпаспорта [367]. Архивы Департамента полиции полны докладов губернаторов и чиновников приграничных областей о взяточничестве и потворстве местных властей и пограничников незаконным эмигрантам. Перехваченные письма самих эмигрантов друзьям в подробностях описывали сложную, но весьма эффективную систему подпольного перемещения с места на место с проводником-контрабандистом и сопутствующей уплаты взяток конкретным чиновникам [368]. В 1906 году в одном из таких писем даже приводилась скользящая сетка расценок в зависимости от скорости путешествия и уровня комфорта [369]. С ростом масштабов системы перевод через границу становился все более эффективным, превратившись в привлекательное решение не только для представителей тех категорий населения, которым эмиграция была запрещена (например, молодых мужчин призывного возраста), но и для других лиц. Стоимость этих услуг была сопоставима с расходами на прохождение официальной процедуры, но предоставлялись они быстрее [370].