Эрик Лор - Российское гражданство - от империи к Советскому Союзу

Интенсивность взаимодействий на границе гражданства достигла верхней точки накануне Первой мировой войны, с более чем десятью миллионами официально документированных пересечений границы в обоих направлениях и еще миллионами нелегальных перемещений через нее. К 1930 году такие случаи исчислялись уже только тысячами, и эти немногие пересечения границы были лишены спонтанности, интерактивности и содержательного обмена. Мелкие торговцы столкнулись со строгими ограничениями количества товаров и валюты, которое могли провезти через границу, как в одну, так и в другую сторону, а политический надзор сделал свободный обмен идеями откровенно опасным. Советский Союз совершил самый решительный поворот в истории гражданства, какой когда-либо совершала какая-либо крупная страна [703]. «Великий перелом» Сталина отрезал страну от остального мира, а также означал разрыв с более ранними, исторически сложившимися российскими традициями гражданства.

В последовавшие за 1930-ми годами десятилетия советской эпохи границу гражданства пересекали миллионы людей. Однако делали они это почти исключительно экстраординарными способами – в результате войны или в иных нестандартных обстоятельствах, – а не упорядоченным путем, который частное лицо могло бы выбрать в нормальной ситуации. В повседневной жизни человеку было необычайно трудно выехать или въехать в страну либо получить разрешение отказаться от советского гражданства.

Эмиграция оставалась нелегальной, и уже в 1930-х годах способы осуществления этого запрета были устрашающими. Сталин ввел ряд приграничных зон, где было запрещено проживать людям определенных категорий, включая группы, считавшиеся неблагонадежными из-за национальной принадлежности. Физические препятствия на границе тоже быстро становились все более серьезными – там появлялись колючая проволока, сторожевые вышки, траншеи, стены, нейтральные полосы и щедро финансируемая пограничная стража. Погранвойска прославлялись советской пропагандой, а в малонаселенных районах, где границы были укреплены не так серьезно, к их охране привлекались местные жители: за поимку лиц, нелегально пересекавших границу, полагалась награда.

Иностранцам без документов и регистрации в местном отделении милиции стало еще сложнее проживать на советской земле. Декабрьский декрет 1932 года и апрельский – 1933-го положили начало кампании по обеспечению населения внутренними паспортами, приведшей к более масштабному документообороту, надзору и контролю как в городах, так и на приграничных территориях и привязавшей сельских жителей к местам их проживания так крепко, как не бывало со времен крепостного права [704]. Жители городских, промышленных, стратегических и приграничных районов, МТС и госхозов должны были зарегистрироваться и получить внутренние паспорта. Жители сельской местности, находившейся за пределами этих зон, внутренних паспортов не получали, и им было фактически запрещено переезжать в регионы, где паспорта выдавались. Система привела к разделению населения на не имеющих паспортов (сельские жители, кочевники и представители меньшинств), которым было запрещено свободно переезжать и селиться там, где они пожелают, и на «граждан», обеспеченных паспортами, – они имели право переезжать и селиться где угодно, но все еще были обязаны регистрироваться в милиции во время любого переезда с места на место [705]. До 1976 года паспорта сельским жителям и кочевникам не выдавались, но даже после отмены этого ограничения система прописки продолжала сходным образом контролировать свободу передвижения [706]. Более того, Министерство внутренних дел и ОГПУ контролировали эту систему, продолжая запрещать поселение тем или иным лицам в административном порядке или отдавая указания в каждом конкретном случае. Система внутренних паспортов оказала глубокое воздействие и на горожан, создав «сложную иерархию привилегий и ограничений, недопущения, частичного недопущения и дифференцированного принуждения к передвижению, касавшуюся всего советского населения», и ранжировала права переезжать и селиться на новом месте – ранжировала, основываясь на «абсурдно точных определениях тех социальных и этнических групп, которые вожди считали более или менее лояльными» [707].

Возросшее значение регистрации и обеспечения документами всех проживающих в Советском Союзе привело также к тому, что для иностранцев уклонение от выявления и регистрации стало гораздо более сложной задачей. Закон о гражданстве 1931 года подтвердил, что, когда гражданский статус человека оказывается под сомнением, его следует считать советским гражданином [708]. Иностранцы обнаружили, что реализовать одно из наиболее существенных прав, которые давал им их статус, – право уехать к себе на родину – становится все труднее. В 1930-х годах все иностранцы должны были ходатайствовать о выдаче загранпаспортов, а их получение часто оказывалось дорогим предприятием, полным волокиты и задержек. Бывшие подданные Российской империи, натурализовавшиеся за границей, сталкивались с особенно мощным давлением, вынуждавшим их принять советское гражданство. Многие иностранные рабочие, которым платили в неконвертируемых рублях, не имели достаточно денег для возвращения. Высокие и все повышавшиеся пошлины за обновление вида на жительство и другие стратегии вынуждали иностранцев натурализоваться. Наконец, согласно Тиму Цулиадису, советские власти использовали всевозможные увертки (включая прямую кражу паспортов), чтобы лишить иностранцев гражданского статуса и возможности уехать [709].