Ирина Карагаполова - Очерки современной психологии сексуальности. Сборник статей под редакцией Е. Кащенко

Называет себя эгоистом, «двуличным человеком с завышенной самооценкой», трусом, безвольным, слабохарактерным, женоненавистником. Как будто ищет порицания, упреков, даже наказания, смакует свои проблемы.

В ходе работы с А. достаточно быстро нашла подтверждение гипотеза о сексуализации детских травматических переживаний. Когда А. было около полутора лет, его мать снова забеременела, и ребёнка в связи с тяжелыми бытовыми условиями отдали на воспитание её родителям (жившим далеко), у которых он постоянно находился примерно до трехлетнего возраста. Привязался к бабушке и даже называл её мамой, чем впоследствии сильно раздражал родную мать. Первые воспоминания о звуках, издаваемых машиной, связаны с автомобилем дедушки: звук переднего хода напоминал ласковый женский голос, а звук задней передачи напоминал крик или плач. Лет до пяти-шести панически боялся задней передачи, плакал, затыкал уши, отказывался заходить в автомобиль. В дальнейшем страх сменился представлением о машине как женщине, и езда задом стала вызывать приятные чувства. Ходил наблюдать за паркующимися автомобилями, грузовиками, автобусами. Лет с 12—13 такие наблюдения стали сопровождаться эрекцией, появились эротические сновидения, в которых видел себя едущим на машине под звук задней передачи. С 15 лет начал мастурбировать, разглядывая фотографии обнаженных девушек и одновременно фантазируя на тему сидения на «мягком и гладком, как бёдра девушки», кресле водителя и включения задней передачи. Лет с 18 понял, что ему очень неприятно видеть женщину за рулём (особенно в случае езды задом), видеть женскую руку на руле и рычаге переключения передач. Чувствовал ревность и предательство и категорически избегал езды с женщинами-водителями.

Отношения между родителями А. стали портиться вскоре после рождения второго ребёнка (младшей сестры А.). Одно из ярких воспоминаний А. дошкольного возраста – плачущая мама, бросающая в комнату отца стеклянные банки. Крики, оскорбления, ругань были в семье обычным явлением, причем доставалось и детям, которых часто наказывали ремнём, и отнюдь не всегда за реальный проступок. Когда А. было лет 12, младшая сестра взяла у родителей деньги из кошелька, а А. рассказал об этом бабушке, назвав конкретную сумму, после чего был избит ремнём матерью за то, что выдал бабушке семейный секрет. «Оболтус», «скотина», «где твой зад!» – эти слова А. слышал от матери достаточно часто. В школе А. стал стремиться к унизительным для себя ситуациям, вёл дневник, в который записывал негативные комментарии о себе учителей, называл себя тупым и безмозглым, однажды даже попросил одноклассников себя избить. Такое отношение к себе сохранилось и во взрослом возрасте. Это не помешало ему, впрочем, успешно окончить институт и овладеть специальностью.

Родители А. развелись, но отец остался в квартире, куда мать вскоре пригласила нового мужа. Взрослые брат и сестра продолжали жить в одной комнате. А. продолжал часто испытывать унижения со стороны членов семьи, не мог сходить в туалет, если рядом на кухне кто-то был, т.к. рисковал услышать едкие комментарии.

Часто просматривал ролики про заднюю передачу в Интернете, одновременно смотря на фотографии девушек. Слушал аудиозаписи с автобусами и машинами. Задняя передача стала ассоциироваться с именем Анна из-за созвучия слов «Анна» и «задняя». Рисует картинки, на которых изображает людей в неудобной ситуации выпускания газов. До сих пор, проходя мимо машины, едущей задом, останавливается и слушает звук мотора. Считает себя недостойным жить «в современном автомобильном мире и обществе», где машина – это «обязательный атрибут любого человека (и любой женщины в том числе)». Убежден в том, что у него не может быть близкого человека, который его поймёт и полюбит, т.к. машину с задней передачей хотят абсолютно все девушки, чтобы быть свободными и независимыми. Считает, что в отношениях может быть только подкаблучником. Не может сделать первый шаг к знакомству с девушкой в Интернете.

Какой бы ни была стоящая за приведёнными фактами психопатология, нашей задачей в данном случае остается психологический анализ семейных отношений, иллюстрируемых данным примером. Женщина во время второй беременности отдает сына на воспитание родителям. У неё явно не складываются отношения с мужем; после развода она приводит в квартиру второго мужа, отношения с которым развиваются на глазах у первого. Какие чувства она может испытывать к отвергнутому ей ребёнку? К обоим мужчинам? Что может чувствовать в этой ситуации каждый из её мужей? Что испытывают друг к другу взрослые брат и сестра, живущие в одной комнате? Хотя ответы на эти вопросы могут быть достаточно очевидными, мы не будем заниматься спекуляциями на этот счёт и обратимся к ребёнку. Ребёнка бьют. Он отвергнут и регулярно испытывает унижение. Сексуализация выступает как защитный механизм, причем звук задней передачи выступает лишь как часть сложной цепочки, включающей ассоциации, связанные с битьём, выпускание газов и имя Анна. В работе с клиентом А. удалось раскрыть существенные стороны его мазохистического характера; гипотеза о латентной гомосексуальности которая может возникнуть при рассмотрении данного случая, требует дальнейшего анализа. В подобных случаях важно учитывать не только семейную историю, не только историю индивида в семейном окружении, но и сложившиеся в семье формы коммуникации. То, как человек относится и обращается к самому себе, во многом является интериоризованной формой отношения и обращения к нему других. То, что человек демонстрирует в качестве симптома или проблемного поведения, во многом является формой коммуникации с другими. Наконец, то, как он сам относится к другим, часто является (иногда с противоположным знаком) оборотной стороной того, как он воспринимает отношение к себе других.