Андрей Ваганов - Жанр, который мы потеряли. Очерк истории отечественной научно-популярной литературы

Из перечня – очень неполного – открытий и изобретений, сделанных работниками науки за последние два года, вы убедитесь, что, несмотря на нестерпимо тяжкие условия жизни в голоде и холоде, работа ученых столь же продуктивна, как всегда. Подумав над этим фактом, мы поймем, что истинная наука действительно беспартийна и что основное ее стремление, главная цель – благо всего народа, счастье всего человечества.

Жизнь ученого – в наши трудные дни – ужасна по условиям физическим и мучительная морально, ибо тяжело человеку, который, чувствуя себя в силах поднять гору, лишен возможности поднять и горсть песка. Когда на пути к величайшему научному открытию, которое, обогатив страну, осчастливит всю массу ее народа, когда на этом пути стоит постыдное препятствие в виде отсутствия света для работы, холода и голода, – это преступно. Ибо в том факте ясно чувствуется полное отсутствие понимания глубокой важности и бесспорной пользы научного творчества». [45] Горький М. Что такое наука?/ Наука и ее работники, 1920, № 1. С. 3–6.

Как видим, достаточно жесткие обвинения еще мог позволить себе в адрес советской власти великий писатель…

Но почти мгновенно на эту статью отреагировало другое, только что возникшее издание – ежемесячный критико-библиографический журнал «Книга и революция», издавало который Петербургское отделение Государственного издательства (об этом издательстве речь ниже). Очень едкая и жесткая рецензия называлась «Какая-то невязка». Она заслуживает того, чтобы привести достаточно обширный отрывок из нее.

«Перед нами первый номер журнала “Наука и ее работники”, издаваемого Комиссией по улучшению быта ученых в Петербурге.

Во вступительной статье Максима Горького “Что такое наука?” сказано, что из напечатанного в том же номере списка ученых, умерших за последние несколько месяцев, видно, “как велика потеря научной энергии в нашей стране”, и затем добавлено: “Если этот процесс вымирания ученых будет продолжаться с такою быстротой, наша страна может совершенно лишиться мозга”. К такому страшному, просто катаклизмическому предсказанию знаменитый писатель, возглавляющий издающую журнал комиссию, счел нужным присовокупить и еще несколько выразительных строк ‹…›.

Мы не совсем ясно понимаем, кому именно надо стыдиться, что Петербург не может иметь полного освещения и недостаточно снабжен топливом и продовольствием, и кто, таким образом, совершает это преступление. По-видимому, как будто те неизвестные, которые блещут «полным отсутствием понимания глубокой важности и бесспорной пользы научного творчества», а с другой стороны – кто же не знает, что во всех этих “постыдных” преступлениях виноваты прежде всего все те, кто хоть косвенно принимал какое-нибудь, хоть самое микроскопическое, участие в расшатывающей Советскую власть оппозиции и в разных белогвардейских и “патриотических” видах борьбы с Советской Россией. Но они, особенно активные и не раскаявшиеся, вряд ли прочтут журнал – хочется думать, что все такие лица остерегаются даже и жить в наших пределах… Между тем, из статьи М. Горького же ясно, что журнал издается, собственно, для широких кругов населения, которым и ставит своей целью “сообщать в краткой и понятной форме обо всем, что творится в мире науки, обо всех открытиях, изобретениях и работах ученых”. Да и самая элементарность общедоступной статьи явно подчеркивает именно эти круги своих читателей.

Что касается “моральной мучительности”, она более понятна, но мы ведь не в критику впадаем, мы только разбираемся». [46] Elevato . Какая-то невязка/ Книга и революция, 1920, № 2, август. С. 5–6.

Увы, весь идеологический и эмоциональный заряд этой рецензии немного сбивает то, что автор «Невязки» скрылся за псевдонимом Elevato. Как бы там ни было, но заключительное замечание рецензента все же очень «по делу»: «…при всем нежелании мы не можем, однако, не указать на один дефект журнала: насколько общедоступна публицистическая статья М. Горького, настолько весь остальной материал журнала совсем не приспособлен для широких, непосвященных в науку масс, а для ученых слишком популярен и… торжествен – мы сказали бы, если бы были уверены в своем личном впечатлении. Надо думать, что и здесь произошла невязка разных частей журнала, происшедшая, вероятно, вследствие быстро измененного не только текстового содержания, но и самого плана издания». [47] Elevato . Какая-то невязка/ Книга и революция, 1920, № 2, август. С. 7.