А. Степанов - Число и культура

В тот же период Италия встает на путь глубоких экономических преобразований. Процесс превращения технологически и социально отсталой страны в современную развитую осуществлялся под американским политическим и идеологическим влиянием (Италия – член западного блока, включая НАТО). Поэтому итальянские элиты принялись, в частности, энергично внедрять в общественное сознание идеал "общества потребления", "американскую" идеологему богатого, среднего и бедного классов ( r = 3). Что получилось в итоге? Бросим взгляд на социально-политическую констелляцию, по-прежнему ставя акцент на ее идеологическом выражении, т.е. общественных представлениях.

Итальянский политический спектр отличался значительной пестротой, совсем не характерной для случая США (там, напомним, господствует биполярность: "республиканцы-демократы", m = 2). При всем разнообразии тогдашних итальянских партий, их совокупность, однако, может быть описана согласно общепринятым типам: консерваторы (с ними ассоциировались, в частности, национальные и народные монархисты и в немалой степени христианские демократы), либералы (ИЛП), социалисты (ИСП, ИСДП, УСП) и уже упоминавшиеся коммунисты (в глазах сторонников ИКП социалисты смотрелись "оппортунистами"). В действительности, конечно, позиции конкретных партий отнюдь не полностью укладывалась в точные рамки классических представлений о политических типах (наблюдались своеобразные смеси), но этого и не требуется, для наших целей достаточно и значимой представленности данных типов в реально существовавшем политическом спектре. Но отсюда вытекает вывод, что партийно-идеологическое поле послевоенной Италии описывалось значением m = 4. С учетом многочисленной, как и везде, "неприсоединившейся" группы населения n = 5.

Италия в этот период – парламентская республика, правительства формируются партиями и партийными коалициями (через депутатов), что свидетельствует о высокой степени независимости партийно-политической системы от влияния из высоких государственных кабинетов. Население, по крайней мере задающих правила игры севера и центра Италии, уже отличалось и массовой образованностью, т.е. выполнялась еще одна предпосылка нашей модели. В Италии тех лет, наконец, становятся массовыми настроения, которые выше именовались "авантюристичностью". Ведь старым политическим и экономическим элитам был нанесен серьезный урон во времена Муссолини, войны, последующей дефашизации, прежние классовые барьеры ослабли и "растворились", и многие люди почувствовали, что распахнуты двери небывалых экономических и социальных возможностей. Новые технологии, в свою очередь, способствовали образованию новых экономических и социальных ниш. Таким образом, по отношению к послевоенной Италии справедливо все то, что отвечает специфически современным социально-политическим системам и что было заложено в основание используемой теоретической модели.

Тогда, казалось бы, должно удовлетворяться условие (4), т.е. n = r , однако в Италии по каким-то причинам оно не срабатывало. Ведь число основных политических групп здесь, напомним, составляло по существу n = 5, тогда как число фигурирующих в массовом сознании ведущих групп социальных, согласно идеологеме богатого, среднего и бедного классов, r = 3. В результате в общественных представлениях зазияла явная "щель", которой предстояло чем-то заполниться. Возможность стабильности подобного варианта ранее нами не учитывалась, теперь модель требует дополнений. И здесь приходится вспомнить о таком специфическом феномене как итальянская мафия.

Явление организованной преступности знакомо множеству стран. Однако дотоле практически нигде и никогда данный спрут не раскидывал щупальца столь широко и не забирался столь высоко, как в послевоенной Италии. Значительно позже, в конце 1980-х гг., в ходе так называемой "судебной революции", получило официальное подтверждение то, о чем раньше говорилось на каждом углу: целые поколения самых видных итальянских политиков, включая всех сменявших друг друга на протяжении десятилетий премьер-министров, были уличены в связях с мафией. Такое положение выглядит беспрецедентным: в стране невероятно разрослись нелегальные экономика и политика.

С точки зрения ходячих либеральных мифов это может выглядеть неожиданным, ведь во времена Муссолини могуществу мафиозных кланов был во многом положен конец. Большое количество членов "семей" было физически уничтожено, попало в тюрьмы или вынужденно эмигрировало в Новый свет, в поисках более удобной среды для своих занятий. Демократический же, казалось бы, "просвещенный", режим, напротив, привел к невероятному разрастанию метастазов экономических преступлений и административной коррупции. Подобная неожиданность, впрочем, как предстоит убедиться, лишь выглядит таковой в глазах тех, кто предпочитает смотреть на реальность сквозь призму расхожих идеологических предрассудков, тогда как в действительности, в определенном системном контексте, истоки могущества соответствующего феномена коренятся в особенностях самого социально-политического механизма.