А. Степанов - Число и культура

Здесь не место вдаваться в подробности, хотя остается сожалеть, что подобного открытого (и нелицеприятного) столкновения противоположных позиций до сих пор почти не состоялось в политологии – по всей видимости, это было бы плодотворно, повысило бы степень зрелости последней науки.(66) Задействованные тогда концепты и дискурсы, представляется, могут быть с минимальными – порой "косметическими" – изменениями перенесены в область знаний об обществе. Как известно, упомянутая дискуссия не выявила победителей, хотя с тех пор структурный подход обрел полнокровную легитимацию. Крайности, однако, были отброшены. Чтобы не повторять ошибок, об одной из них стоит упомянуть.

В то время, когда формально-структурные методы только зарождались, в "героический" период течения, не обошлось без радикальных высказываний. В.Шкловский: "Содержание (душа сюда же) литературного произведения равна сумме его стилистических приемов" (работа "Розанов"); "В искусстве нет содержания" (""Тристрам Шенди" Стерна и теория романа"); "Обычное правило: форма создает под себя содержание" ("Связь приемов стихосложения с общими приемами стиля"), цит. по: [204, c. 265, 268]. Я не взял бы на себя ответственность за подобные – mutatis mutandis – высказывания применительно к политическим феноменам. Так, выше, конечно, не имелось в виду, что реальная политическая система, скажем ЕС, есть только сумма структур, кватернионов. Формально-семантическое строение – не более, чем "скелет", от которого достаточно далеко до действительного организма. Ни СНГ, ни ЕС, ни другие изучавшиеся системы, разумеется, не сводимы ни к сумме частей, ни к сумме имплицитных логических паттернов. В частности, каждый из региональных ансамблей обладает множеством тонких, неповторимо индивидуальных черт – культурных, исторических, экономических, – своей, если угодно, "душой", и наличие подобной неустранимой специфики игнорировать невозможно.

Не исключено, в настоящем случае было бы уместно воспользоваться "щадящими" методами анализа целостностей – например, подобными тем, которые в литературоведении разрабатывал М.М.Бахтин. В "Проблемах творчества Достоевского" [40]он предложил схему живой диалогичности ; адаптировав концепт соборности А.Хомякова [362], говорил о хоровом начале. В свою очередь, не подобны ли ЕС и СНГ таким образом составленному хору? Не протекает ли соответствующий содержательный – духовный, исторический, даже экономический – диалог между различными членами каждого из региональных ансамблей, между разными ансамблями внутри блока, наконец, между самими мировыми блоками? Однако в хоре, чтобы его звучание не превращалось в какофонию, происходит разделение по группам голосов, хор – структурирован . Наше исследование и направлено на выявление названных структур, что, разумеется, не означает, что хор сведен, или приравнен, к голой структуре.

В плане композиции и ЕС, и СНГ основаны на приеме "четверка плюс ее ритмическое повторение". В свою очередь, М.М.Бахтин в "Вопросах литературы и эстетики" [42]охарактеризовал в качестве композиционной формы роман. Последний, согласно работе "Автор и герой в эстетической деятельности" [43], "есть форма для овладения жизнью". Не служит ли аналогичному "овладению жизнью" со стороны причастных народов и политическая архитектоника – не только концептуальному, но и эмфатическому, экзистенциальному? Б.Христиансен накладывал на художественное произведение требование строгого единства стиля, одной из побочных функций которого является обеспечение твердой синтетической структуры целого [364, c. 210]. Принцип единства считался в ряду важнейших в неокантанской традиции. Не стоит ли и нам, вслед за ними, отметить логико-стилевой аспект ЕС, СНГ, последовательно придерживающихся единого организующего начала?

Из неокантианской философии перешло в русское литературоведение и понятие завершения (нем. Vollendung – окончание, совершенство): художественное, эстетическое завершение, завершающая функция и завершающие ценности. В свою очередь, в разрабатываемой концепции ему соответствует терминальность реальных политических процессов и специфическая законченность их логических результатов (старо-рациональное, собственно, и не бывает иным). Повторяющиеся политические симплексы задают своеобразный ритм (ср. "архитектура – застывшая музыка", а также сопоставление у О.Шпенглера архитектуры с математикой). М.М.Бахтин: именно ритм является тем фактором, благодаря которому оправдывается кантово определение произведения искусства: ""ритмизованное бытие" целесообразно без цели " [ 43, c. 105; курсив мой. – А.С. ]. Такая дефиниция – "целесообразность без извне заданной цели" – как никакая другая, пригодна и для описания организации политичеcких систем.