Геннадий Разумов - Письмо с другой планеты

Да ладно, чего это я расфилософствовалась?

Пока прерываюсь, пойду отдыхать.

Продолжаю, Марина, тебе свое послание. Кажется, в той истории все начинает проясняться, только, увы, в очень неприятном для меня духе. Вот послушай, что было дальше.

Вчера была моя очередь дежурить у костра (так уж у нас тут заведено – каждую ночь мы по очереди бодрствуем – мало ли что может случиться в этом чужом неприветливом мире).

Когда все ушли спать, я надела свитер, накинула на плечи штормовку и уселась поближе к огню. Огненные зайчики прыгали у моих ног, веселые и беззаботные. А мои мысли-заботы скреблись, как кошки, не давали покоя…

Ночь уже поднялась вверх на нашу мульду, тьма совсем сгустилась. Звезд не было видно, небо затянули облака. И вдруг мне показалось, что кто-то стоит у меня за спиной. Я быстро обернулась – никого. Через некоторое время мне снова почудилось: я не одна. Что такое? Встала, отошла немного от костра, чтобы отвыкнуть от света (после огня глаза ничего в темноте не различали).

И тут неожиданно другой, яркий и сильный свет ослепил меня, я отскочила в сторону. Луч фонаря снова нашел мое лицо, медленно ощупал грудь, живот, ноги. Наконец он оставил меня в покое, пробежал по темным пятнам палаток, соскользнул вниз, уперся в траву и погас. Я узнала Б. М. «Ну и шуточки, – подумала я, – кретин какой-то!» Вернулась к костру. Он подсел ко мне.

– Валечка, не обижайтесь, – сказал он, – не спится что-то, можно я посижу тут возле вас?

Б. М. придвинулся поближе, мне показалось, что от него пахло чем-то, может быть, алкогольным. Мы все знали, что у геохимика была фляга, он даже ребятам предлагал как-то хлебнуть, но как это можно: ни с того ни с сего, да еще на голодный желудок! Я отодвинулась от него.

И вдруг он крепко, всем телом прижался ко мне, обхватил руками за талию. Я услышала его горячий сдавленный шепот:

– Валечка, мне так тоскливо, так одиноко, а вы добрая, красивая. Вы так мне нравитесь. Давайте дружить, а? Может быть, хотите, я угощю вас кое-чем вкусненьким. Из личных, так сказать, запасов. А?

У меня потемнело в глазах. Негодяй! Я вырвалась, резко, что было силы, оттолкнула его от себя и вскочила на ноги. Он, видно, испугался, что я закричу, потому что отшатнулся от меня, потом медленно поднялся, попятился назад, повернулся и ушел.

Я сидела у костра и почти что плакала. Мне виделись его длинные змеиные пальцы и толстая шея с вздувшимися жилами. В три часа ночи меня сменил Леха. Я ему ничего не сказала.

Как жаль, Маришенька, что тебя нет со мною рядом, ты ведь у нас такая рассудительная, такая умница. А я слабохарактерная нюня. Вот уже скоро 12 часов дня, а я до сих пор ничего никому не рассказала, все хочу собраться с мыслями и хоть как-то оценить все, что произошло. Сижу в своей палатке, плачу, настукиваю тебе письмо (это помогает мне немного сосредоточиться и постараться взглянуть на все как бы со стороны). Утром собиралась поговорить с Костей, но он все время куда-то исчезает, избегает меня, что ли? Эдик слишком много шутит, и, кроме того, возле него все утро торчит Леха. А «этот» до сих пор из палатки не вылезал. Боится. О, как я его ненавижу! Куда смотрели космодромные персонолитики, когда принимали его на работу? Я не знаю, какие там есть статьи в Галактическом кодексе чести, но ведь за такое должны судить. Правда?

Здравствуй, Маришечка! У нас тут случилось событие, на высокую планку поднявшее наш совсем уж упавший было дух. Вернее, тело, усохшее и посиневшее от постоянного недоедания. Перелом в наш тусклый голодный быт внес Леша, пришедший вчера из леса с поникшей головой, мрачный и расстроенный.

«Что такое? Что случилось?» – кинулись мы к нему.

– Не хотел я этого, – забормотал Леша, глядя вниз себе под ноги, – не хотел я этого. Случайно так получились. Прилетим на Землю, подам рапорт, пускай накажут.

– Обьясни толком, что произошло, – пристала я. – За что ты так винишь себя, что такое ты сделал?

– Это тут недалеко случилось, – сказал он, с трудом сдерживая трясущиеся губы. – Я стоял на полянке, когда почувствовал: кто-то за мной следит. Посмотрел по сторонам – никого. Направился было обратно к нашему лагерю, но снова ощутил сзади чей-то взгляд. Снова повернулся. Потом вгляделся – в кустах кто-то стоит. Еще внимательнее посмотрел – тот самый, из тех, кого мы вначале, помните, за местных медведей принимали. Чудной он какой-то – ни глаз у него нет, ни рта. И где голова – не поймешь. Только щупальца из тела вылезают, шевелятся, удлиняются. Что он замыслил, чего хотел? Страшно мне стало. Я хотел было побежать, а он, мне показалось, за мной двинулся. Тут я и не выдержал – нажал кнопку огнестрела. Что мне теперь за это будет?