Эдвард Араб-Оглы - В лабиринте пророчеств. Социальное прогнозирование и идеологическая борьба

«Большой бизнес», как красноречиво свидетельствует данный номер «Дедалуса», отнюдь не удовлетворен той ролью, которую он играет в современном капиталистическом обществе, как бы внушительна она ни была. Но его представители не столько сокрушаются о «золотом начале века», сколько уповают на его блестящее завершение и многообещающее следующее столетие. Примечательно, однако, что в своем нескрываемом стремлении к власти и могуществу они посягают не только на мелких и средних предпринимателей, но и на само государство. Конечно, никто из авторов не ставит под сомнение союз «Большого бизнеса» и «Большого государства». «Прежняя идеология бизнеса увядает, по мере того как все больше корпораций сознают, что „свободное предпринимательство“ не является адекватным ответом на все национальные проблемы», — отмечает председатель коллегии издателей «Бизнес уик» Леонард С. Силк. Принцип «лессе фэр» окончательно и без сожалений ими отброшен, отдан на откуп консерваторам-ретроградам. Тем не менее апология государственно-монополистического капитализма претерпевает очевидное смещение акцента с государства «всеобщего благосостояния» на благодетельный «Большой бизнес». «Я предсказываю, что американский бизнес будет в возрастающей степени поставлять многие из материальных товаров и услуг, которые мы привыкли получать, по крайней мере со времен Нового курса, из общественных источников», — заявляет Э. Голдстон. «Крупные фирмы будут в возрастающей мере брать на себя ответственность за задачи, ныне выполняемые государством», — вторит ему Н. Чемберлен. Еще более категоричен в своем выводе Э. Шонфилд: «В настоящее время складывается впечатление, что диалог между корпорацией и государством во многом сводится к откровенному утверждению первой: „Все, что ты можешь сделать, я могу сделать лучше!“ И эта претензия широко одобряется общественностью, в том числе даже многими из самих государственных служащих. Это примечательная перемена ролей по сравнению с тем, как было два-три десятилетия назад». [18] См: «Daedalus», Winter 1969, pp. 177, 78, 191.

Вдохновляющим примером подобного активного вторжения монополистических корпораций в традиционно государственную сферу Голдстон считает создание военно-промышленного комплекса. Это, по его словам, «соблазнительная модель и образец того, как бизнес может пожелать и оказаться способным взять на себя многие функции, прежде рассматривавшиеся общественной обязанностью». [19] Там же, p. 100. В обстановке, когда мы уже привыкли к гневным филиппикам, адресованным со всех сторон этому браку по расчету между милитаристской бюрократией и крупнейшими корпорациями, авторы наперекор общественному мнению берут его под защиту. И Голдстон, и Силк называют его бастионом «технологического общества». Обоснованные предостережения насчет военно-промышленного комплекса, в том числе в прощальном послании Эйзенхауэра, Силк безапелляционно характеризует как консервативные нападки, а обличительные заявления американского социолога М. Харрингтона и других представителей «новых левых» — как безответственные упражнения в риторике.

Если верить этим выразителям взглядов «Большого бизнеса», то на очереди создание целого ряда аналогичных комплексов: «образовательно-промышленного» для обеспечения страны квалифицированными кадрами и их переподготовки; «муниципально-промышленного» для осуществления грандиозных урбанистических проектов обновления городов; «социально-промышленного» для воплощения в жизнь различных программ борьбы с бедностью и расовой дискриминацией; «развлекательно-промышленного» для заполнения растущего досуга и т. д. Было бы опрометчиво считать, что все подобные намерения зиждутся на песке. Бизнесмены — практичные деловые люди. Под свои воздушные замки они собираются подвести прочный экономический фундамент: они уже произвели соответствующие расчеты, и, по их прогнозам, осуществление этих программ создания «образцовой Америки» потребовало бы от правительства и налогоплательщиков затрат, выражающихся в астрономической цифре полутора триллионов долларов, немалая часть из которых, фильтруясь через предполагаемые комплексы, осела бы в сейфах крупнейших корпораций, как это уже произошло с государственными ассигнованиями на оборону.

В такого рода долговременных деловых прогнозах государству отводится необходимая, но второстепенная роль: оно призвано обеспечить материальные ресурсы и социальный климат для экономической экспансии «Большого бизнеса», создать своего рода питательную среду, в которой бы расцвела предпринимательская деятельность крупнейших корпораций. «Большой бизнес» готов обратить в товар все, к чему прикасается, — науку и образование, социальную справедливость и расовое равноправие, даже воду и воздух, лишь бы покупатель был платежеспособен и не жаловался на суррогат. И не следует недооценивать его изобретательности, коль скоро введен в действие государственно-монополистический механизм: монополии поставляют товар, государство его приобретает, налогоплательщик расплачивается. Пока, конечно, львиную долю федерального бюджета и налогов поглощает военно-промышленный комплекс, поставляющий термоядерный суррогат «национальной безопасности», широковещательные же программы «Великого общества» обречены довольствоваться крохами. Но, во-первых, федеральный бюджет может быть если не перекроен, то со временем еще более раздут под совместным давлением бизнеса и общественности; а во-вторых, стремительно растут неотложные нужды, налоги и бюджеты отдельных штатов и муниципалитетов, которые к концу 60-х годов превысили расходы государства. Еще быстрее растут индивидуальные расходы на образование, досуг, медицинские услуги и социальное обеспечение. В глазах «Большого бизнеса» эти сферы становятся все более заманчивым поприщем предприимчивости и обогащения. Деятельность Макнамары в Пентагоне, создание корпорации с целью коммерческого использования спутников (Комсат), одобренные проекты реорганизации почтовой связи в США на коммерческих началах, рекомендации гарвардской программы технологии и общества о желательности вовлечения корпораций в муниципальные проекты развития — таковы первые, но уже далеко не робкие шаги в этом направлении.