Эдвард Араб-Оглы - В лабиринте пророчеств. Социальное прогнозирование и идеологическая борьба

А ведь ни Любке, ни Биркенхед, ни тем более Буш не уступали по научной компетентности, по интеллекту знаменитым футурологам наших дней. И все же они были именно «мудрецами, лишенными дара предвидения», ибо проецировали в будущее не реальные тенденции настоящего, а свои собственные социальные и профессиональные предрассудки. Но этими же пороками страдают и современные футурологи вроде Кана, Винера, Бжезинского и многих других: они предсказывают, исходя из своих желаний, намерений, предпочтений. А стало быть, мир будущего, изображенный в их сочинениях, заведомо является мертворожденным.

Это искреннее, неосознанное заблуждение футурологов на собственный счет нередко сочетается с намеренным стремлением ввести в заблуждение общественное мнение. В отличие от ветхозаветных пророков, не боявшихся поставить на карту свою репутацию, современные прорицатели, как правило, явно предпочитают осторожную двусмысленность. Изощрённая техника внушения в их прогнозах призвана совместить его внешнюю категоричность с предусмотрительно скрытыми оговорками. Характерной иллюстрацией такой двусмысленности может служить прогноз, приведенный на конференции американских футурологов в Вашингтоне в 1972 году. В 80-х годах согласно этому прогнозу цивилизации угрожает сто смертельных напастей, среди которых всемирный потоп, новое оледенение, порабощение человека роботами, термоядерная война. И хотя вероятность каждой из них 1 к 100, все же поскольку их 100, то тем самым исподволь внушается, будто, по крайней мере, одной из них не миновать. В действительности, однако, вероятность остается та же, имеется ли в подобной футурологической «лотерее» один несчастливый номер на 100 билетов или 100 на 10 тысяч. Больше того, система, которая состоит из 100 элементов, обладающих 99 процентами надежности, — это весьма надежная система, во всяком случае, несравненно надежнее, чем такая, где существует лишь одна опасность — скажем, термоядерная война, но ее вероятность была бы 1 к 10. Формальные ухищрения, разумеется, не могут придать прогнозу достоверность. С их помощью можно внушить определенные представления о будущем, но не приобрести дар предвидения.

Научно-техническая революция, как отмечалось на международном Совещании коммунистических и рабочих партий в Москве (1969 г.), «…стала одним из главных участков исторического соревнования между капитализмом и социализмом…». [129] «Международное Совещание коммунистических и рабочих партий», стр. 22. Это соревнование отнюдь не сводится к тому, у кого будет больше машин и чьи машины будут более совершенными, ибо социалистическое общество призвано историей в первую очередь продемонстрировать миру, что научно-техническая революция может быть целиком поставлена на благо человечества, что достижения науки и техники могут служить благородным, гуманистическим идеалам социальной справедливости, благосостояния народов и всестороннего развития личности.

Даже теперь, в начальный период научно-технической революции, становятся очевидными различные, нередко прямо противоположные ее последствия при капитализме и социализме. Хотя многие социальные проблемы, которые она ставит перед человечеством, в ряде своих аспектов аналогичны — сайентификация производства, интеллектуализация общества, использование свободного времени и т. д., — однако реальные возможности разрешить эти проблемы в условиях социализма и капитализма весьма различны. Вот почему анализ и оценка научно-технической революции с позиции различных классов и мировоззрений становится объектом острой идеологической борьбы, столкновения различных концепций общественного развития.

В свое время Гегель обратил внимание на то, что «…во всемирной истории благодаря действиям людей вообще получаются еще и несколько иные результаты, чем те, к которым они стремятся и которых они достигают, чем те результаты, о которых они непосредственно знают и которых они желают; они добиваются удовлетворения своих интересов, но благодаря этому осуществляется еще и нечто дальнейшее, нечто такое, что скрыто содержится в них, но не сознавалось ими и не входило в их намерения». [130] Гегель, Соч., т. VIII. М,—Л., 1935, стр. 27. Эта объективная закономерность, придававшая общественному развитию в течение всей предшествовавшей истории стихийный, независимый от воли и желания людей характер, получила вполне рациональное, материалистическое объяснение в работах основоположников марксизма.