Норбер Кастере - Полвека под землей

Уверившись теперь в силе своих рук и в точности схемы, воспроизведенной в книге Мартеля, я не стал задерживаться долго на этом месте своего спуска.

Встав на колени на краю уступа, спиной к зиявшей позади пустоте я соскользнул на животе с закраины скалы и повис, крепко сжимая: руками и ногами уходящую в черную глубину веревку. Но в тот момент, когда голова моя находилась на уровне каменного карниза, свеча ударилась верхним концом о камень и потухла. Пришлось спускаться ощупью, в полном мраке. Тридцать метров кажутся нам совсем небольшой величиной, если нужно преодолеть это расстояние по горизонтали. Но надо отчетливо представить себе, что 30 метров здесь — это высота восьмиэтажного дома, и на человека, висящего в полной тьме на конце веревки, такая цифра производит весьма внушительное впечатление. Поэтому с огромным чувством облегчения я наконец касаюсь ногами твердой почвы. Первым делом зажигаю снова и свечу и ацетиленовый фонарь. Неизъяснимое чувство гордости овладевает мной: я преодолел свои страхи и победил первую в моей жизни пропасть!

При свете свечи и фонаря я угадываю обширные размеры подземного зала с высоким сводом, очертания которого теряются во мраке. Крутой склон усыпан крупной каменной осыпью, по которой я проворно спускаюсь вниз, на дно пропасти, стремясь как можно скорее достичь заветной глубины 65 метров.

По дороге я делаю две находки, новые и волнующие для меня. Среди многочисленных костей овец и баранов я обнаруживаю хорошо сохранившиеся рога северного оленя, лежащие здесь, по-видимому, с глубокой древности, потому что на человечьей памяти это животное никогда не встречалось в Пиренеях. Немного дальше, придавленный огромным валуном, белеет скелет бурого медведя с неповрежденным черепом.

Все эти животные с незапамятных времен падали в отверстие наклонного колодца — настоящую природную западню, и кости их лежат здесь теперь вперемешку после бог весть какой долгой и мучительной агонии…

Огромные полусгнившие стволы деревьев валяются повсюду; они, очевидно, тоже скатились сюда сверху.

У подножия хаотической каменной осыпи дорогу мне преграждает миниатюрное озеро, питаемое тонкими струйками воды, стекающими вдоль толстой сталактитовой колонны, изборожденной множеством желобков и напоминающей окаменевший водопад. Вода, струящаяся вдоль колонны, отлагает здесь каждый день свою крошечную ношу извести, а сама падает в прозрачный водоем.

Излишек воды вытекает из озерца через узкую щель и исчезает в подземной глубине, направляясь неведомо к какому дальнему выходу из-под земли, вероятно к какому-нибудь роднику в долине.

Но вот наконец и дно пропасти. В неверном свете ацетиленового фонаря я в полном безмолвии и одиночестве наблюдаю воочию механизм движения подземной воды. Она сочится капельками и тонкими струйками с циклопических стен подземного зала и собирается в самой нижней его точке, в крохотном озере.

Эти скрытые в подземных лабораториях природы водоемы питают как скромные источники и родники долины, так и многоводные подземные реки, мощными потоками вырывающиеся из-под земли.

Я вижу своими глазами самую загадочную и самую поэтическую фазу вечного круговорота воды в природе — ту, во время которой водяные струйки пробираются сквозь земную толщу одним им известными таинственными путями!

Но вскоре я замечаю, что подземный водоем наполняется не только за счет кристально чистой воды, стекающей с потолка и стен. Темный ручеек вытекает из-под каменной осыпи. Он просачивается сквозь нагромождения валунов, омывая все, что встречается на его пути, в том числе и кости, и гниющие деревья, и падаль…

Этот убедительный пример ярко иллюстрирует ту опасность, которую приносит необдуманное загрязнение источников. У пиренейских крестьян — да и не только у них — существует обычай сбрасывать в подземные пустоты и пропасти трупы павших животных и другие гниющие отбросы. Непрерывно просачивающаяся сквозь известковую породу вода растворяет и уносит с собой эти отбросы и, выбившись где-нибудь у подножия горы родником, может послужить причиной возникновения страшной эпидемии…

На дно пропасти я спускался по самой середине каменной осыпи. Подниматься же обратно решил по краю ее, вдоль одной из стен подземного зала.

На полпути к вершине каменного холма, где свисает веревка, соединяющая меня с внешним миром, я внезапно замечаю в стене вход в темный коридор, полого уходящий вверх. Удивленный и заинтригованный, я вхожу под его своды и, прыгая через усеивающие пол обломки, продвигаюсь вперед. Удивление мое понятно: ни в тексте книги Мартеля, ни в схеме-разрезе пропасти Планк этот коридор не обозначен.