Борис Владимирский: Археоастрономия и история культуры

Основное в «космическом» мироощущении — обыденность, «общепринятость» идеи о том, что Земля не изолирована от космических воздействий. Давно известно, что в представлениях древних эта идея занимала очень важное место, представлялась естественной, не подлежащей сомнению. Личность, общество, земная природа составляли часть космоса. Переживание космических идей и образов в архаичных культурах происходит в разных формах, нередко оно неотделимо от переживаний религиозных, фиксируется и сохраняется очень непривычными для нас способами. Человеческий опыт нередко суммируется в космических терминах, а астрономические явления, наоборот, записываются как особые правила поведения. Все это долгое время препятствовало ясному пониманию того, что космизм древних имеет практические естественнонаучные корни. Теперь ситуация изменилась. Ее характеристика в сжатом виде может быть дана следующими словами известного современного мыслителя и социолога П. К. Фейерабенда [12] Фейерабенд П. К. Избранные труды по методологии муки. — М.: Прогресс, 1986. : «Благодаря открытиям Хокинса, Маршака и др. мы можем допустить существование некоторой интернациональной палеолитической астрономии, которая дала начало школам, обсерваториям, научным традициям, наиболее интересным теориям. Эти теории, выраженные в социологических, а не в математических терминах, оставили свои следы в сагах, мифах, легендах, и их можно реконструировать двояким способом: можно идти вперед, к настоящему, от материальных остатков каменного века, таких, как маркированные камни, каменные обсерватории и т. д., а можно идти назад, в прошлое, отталкиваясь от литературных следов…»

Палеолитическая астрономия возникла в связи с необходимостью согласования социальной и производственной ритмики первобытной общины с естественными циклами биосферы как важнейшая часть прогностического аппарата древней культуры, позволявшего предвидеть наступление неблагоприятных для общества событий. Основные аргументы в пользу этой гипотезы, обсуждавшиеся в брошюре, касаются первой из двух возможностей, упомянутых П. К. Фейерабендом. Они могут быть суммированы в виде следующих тезисов.

— Древние календарные системы содержат циклы, совпадающие с важнейшими биологическими ритмами, такими, как неделя, 9 и 13 дней, 260 дней, 11 лет и т. д. Составление такого совершенного с экологической точки зрения календаря, как 60-летний «календарь животных», требует весьма тщательных наблюдений длительное время.

— Открытие числовой семантики в палеолитических орнаментах, обнаружение таких замечательных знаковых структур, как ачинский жезл или мальтийское ожерелье, показывают, что для накопления больших массивов соответствующих наблюдений эволюция располагала достаточным временем: возраст некоторых из этих находок не менее 15 тыс. лет.

— Результаты археоастрономических исследований в общем хорошо согласуются с упомянутыми археологическими находками. Хотя археоастрономическими наблюдениями охвачена пока малая часть Ойкумены и какая-то часть древних сооружений астрономического назначения остается нераскрытой даже на обследованных территориях, ясно, что уже в эпоху неолита систематические астрономические наблюдения были обычным делом. Они проводились, в частности, на низких широтах, важным объектом наблюдения была Луна.

— Алгоритм прогноза изменений локальной погодно-климатической ситуации, перспектив важнейших промыслов, а также риска наступления эпидемий в общих чертах ясен. Из известной сейчас триады Корреляционных связей: «конфигурации планет — солнечная активность — проявление солнечной активности в атмосфере и биосфере» древние астрономы пользовались двумя крайними элементами триады. Они непосредственно сопоставляли взаимное расположение планет с эффектами солнечной активности в среде обитания.

— Влияние солнечной активности на тропосферную циркуляцию, на биологические процессы в настоящее время кажется многим не слишком существенным. Следует, однако, учесть, что мы живем в эпоху аномально большого магнитного момента Земли, и мощная магнитосфера сейчас существенно уменьшает воздействие солнечной активности на тропосферу — биосферу. В конце палеолита — в неолите эта «защита» была менее эффективной. Ближайший к нам минимум магнитного момента, соответствующий эпохе максимально выраженного воздействия солнечной активности на среду обитания, приходится на 4500 г. до н. э. Не исключено, что эффективный прогноз изменений в экологической ситуации был в эту эпоху фактором выживания. Возможно, что ослабление влияния солнечной активности в связи с увеличением магнитного момента (максимум был достигнут около 7 в. до н. э.) способствовало утрате интереса к практическому применению указанного метода прогноза.