Cет Cтивенс-Давидовиц - Все лгут. Поисковики, Big Data и Интернет знают о вас всё

Исследование Генцкоу и Шапиро было основано на данных за 2004–2009 гг. – сравнительно раннего периода в истории интернета. Возможно, с тех пор сеть могла стать более разобщенной? Социальные медиа, и в частности Facebook, могли измениться? Понятно, что если наши друзья, как правило, разделяют наши политические взгляды, то рост соцсетей должен означать рост числа поддакиваний. Верно?

Опять же, все не так просто. Хотя мнение о том, что друзья на Facebook чаще всего придерживаются одинаковых политических взглядов, справедливо, данные, полученные группой ученых – Эйтаном Бакши, Соломоном Мессингом и Ладой Адамик, – показали: удивительное количество информации, которое люди получают на Facebook, исходит от пользователей с противоположными взглядами.

Как такое может быть? Разве наши друзья, как правило, не разделяют наши политические взгляды? Разделяют. Но Facebook может привести к более разнообразной политической дискуссии, чем общение вне сети – и тому есть одна важная причина. Люди в среднем имеют гораздо больше друзей на Facebook {103}, чем в реальной жизни. И эти неблизкие связи, скорее всего, будут соединять людей с противоположными политическими взглядами.

Другими словами, Facebook снабжает нас слабыми социальными связями {104}: знакомый по институту, психованный троюродный брат, друг друга друга, ну и все такое – вы наверняка знаете. Это люди, с которыми вы никогда не могли бы пойти в боулинг или отправиться на шашлыки. Вы не стали бы приглашать их на ужин. Но вам ничто не мешает добавить их в друзья в Facebook. И вы видите их ссылки на статьи, выражающие мнение, с которым вы бы иначе никогда не познакомились.

В целом интернет объединяет людей разных политических предпочтений. Средняя дама либеральных взглядов может проводить утро со своим либеральным мужем и либеральными детьми, день – с либеральными коллегами. Ее окружают либеральные наклейки на бамперах. А вечером ее ждут либеральные приятельницы по классу йоги.

Но когда она вернется домой и внимательно прочтет несколько консервативных комментариев на CNN.com или получит ссылку на Facebook от своего знакомого-республиканца, это может стать ее самым консервативным впечатлением дня.

Я, скорее всего, никогда не столкнусь с белыми националистами в моем любимом кафе в Бруклине. Но мы с VikingMaiden88 часто переписываемся на сайте «Нью-Йорк Таймс».

Интернет в состоянии дать нам представление не только о возмущающих нас взглядах, но и о возмутительном поведении. Действительно, данные Google могут эффективно предупреждать о проблемах, пропущенных всеми обычными источниками. Ведь при возникновении серьезных сложностей люди обычно обращаются к поиску онлайн.

Рассмотрим проблему жестокого обращения с детьми во время Великой рецессии.

Когда в конце 2007 года начался этот крупный экономический спад, естественно, многие эксперты обеспокоились тем, какое влияние это явление окажет на детей. Ведь многие родители могут испытывать сильные стресс и депрессию, а это основные факторы риска жестокого обращения: число подобных случаев может резко увеличиться.

Впрочем, после получения официальных данных стало казаться, что беспокойство необоснованно. Учреждения службы защиты детей сообщили об уменьшении количества сигналов о случаях жестокого обращения. Кроме того, эти выводы были наиболее оптимистичными в штатах, пострадавших от рецессии сильнее всего. «Мрачные прогнозы не сбылись» {105}, – сказал в 2011 году в интервью «Ассошиэйтед Пресс» Ричард Геллес, специалист службы охраны здоровья и благополучия детей из университета Пенсильвании. Да, сколь бы нелогичным это ни казалось, похоже, число случаев жестокого обращения с детьми во время рецессии снизилось.

Но могло ли это действительно быть так – при том, что огромное число взрослых оказалось в крайне неприятной ситуации? Я с трудом верил в это. Потому-то и обратился к статистике Google.

Оказалось, что некоторые дети вводили в поисковик совершенно трагические и душераздирающие запросы – такие как «Моя мама бьет меня» или «Мой папа ударил меня». Они представляют совсем иную – крайне мучительную – картину происходившего в этот нелегкий период. Количество подобных поисковых запросов во время Великой рецессии четко соответствовало изменению уровня безработицы.

Вот что, по моему мнению, произошло: снизилось число сообщений о случаях жестокого обращения с детьми, а не самих подобных прецедентов. По разным оценкам, до сведения властей доводился лишь небольшой процент случаев жестокого обращения с детьми. Во время рецессии многие люди, которые обычно сообщают о подобных прецедентах (например, учителя и полицейские) и занимаются ими (работники службы защиты детей), скорее всего, были перегружены работой или и вовсе остались без нее.