Когда летом 1728 года бот экспедиции «Св. Гавриил» поднялся севернее Чукотки, так и не обнаружив берегов Америки, Чириков советовал Берингу «идти до устья Колымы или до льдов», а в случае неудачи искать место для зимовки. Однако в «Юрнале бытности в Камчатской экспедиции мичмана Петра Чаплина» зафиксировано: «16 (августа). Ширина места 67°18\ 48. В 3 часа г-н капитан объявил, что надлежит ему против указу во исполнение возвратиться и, поворотив бот, приказал держаться на StO»* [18] Бахтин В. Русские труженики моря. СПб., 1890. С. 57.
.
Оба берега пролива между Америкой и Азией посетили все на том же «Св. Гаврииле» только в 1732 году геодезист М. С. Гвоздев и подштурман И. Федоров.
На итоговой карте Первой Камчатской экспедиции (подлинник утерян, но зато в разных архивах страны хранятся ее копии) подпись: «Рисовал мичман Петр Чаплин». Лишь недавно автор книги «В поисках пролива» Е. Г. Кушнарев выдвинул обоснованное утверждение, что в составлении этой карты и упоминавшегося выше журнала ведущая роль принадлежала А. И. Чирикову. Юный же Петр Авраамович Чаплин в экспедиции проявил себя знающим и инициативным моряком. Мало того, он был приятным человеком. В отличие от деспотичного и вздорного лейтенанта М. П. Шпанберга он обладал мягким и веселым характером, не становился в позу обиженного, а терпеливо добивался решения вопросов в пользу общего дела. П. Чаплину суждено было пережить всех участников экспедиции. Он умер в 1764 году в чине капитан-командора, командуя Архангельским портом.
Сановный Петербург неблагосклонно встретил вернувшегося из экспедиции Беринга, намекнув, что он не привез бесспорных доказательств существования пролива. Его же уверенности в этом, подкрепленной расспросами местного населения, Адмиралтейств-коллегии показалось мало. И тогда Беринг стал одним из инициаторов и руководителем Второй Камчатской экспедиции, в состав которой номинально входили и пять отрядов, выполнявших съемку побережий Северного Ледовитого океана от Белого моря до Берингова пролива. Экспедицию поэтому часто называют Великой Северной экспедицией.
Добраться до мест базирования отрядов по тем временам уже было подвигом. Даже самый западный Двинско-Обский отряд, непосредственно подчиненный Адмиралтейств-коллегии, добирался из столицы через Ладогу до Архангельска более двух месяцев. Путь же до Якутска продолжался больше года, а до Охотска — четыре года. В такую даль приходилось тащить не только судовое снаряжение, но и продовольствие. Численность экспедиции росла год от года. Только на сплаве по рекам работало более тысячи человек. Для одних камчатских отрядов сибирские воеводы ежегодно поставляли до пятидесяти тысяч пудов ржаной муки а о трех тысяч пудов круп, ведь консервы еще не были изобретены.
Другой сложностью было строительство судов. Если начальнику Двинско-Обского отряда С. Муравьеву не пришлось сильно обременять себя хлопотами по строительству кочей «Экспедицион» и «Обь» (их взял на себя начальник Архангельского порта Мятлев), то заботы по строительству для Обь-Енисейского отряда двухмачтовой дубель-шлюпки «Тобол» в Тобольске, дубель-шлюпки «Якутск» для Лено-Хатангского и бота «Иркутск» для Восточно-Ленского в Якутске, гукора «Архангел Михаил» и дубель-шлюпки «Надежда» для тихоокеанских отрядов в Охотске полностью легли на плечи лейтенантов В. Прончищева, М. Шпанберга, Д. Овцына и подштурмана С. Челюскина.
Особенно много хлопот доставило строительство самых больших экспедиционных судов (грузоподъемностью 6 тысяч пудов и водоизмещением около 200 тонн) пакетботов «Св. Петр» и «Св. Павел», спущенных на воду в Охотске лишь в июне 1740 года. Судостроительные хлопоты участников экспедиции продолжались и позже. В ходе плаваний погибли «Экспедицион» (1736), «Якутск» (1740) и «Св. Петр» (1741). Зато дополнительно были построены палубные боты «Первый» и «Второй» в Архангельске и «Оби-Почтальон» в Тобольске.
Планировавшаяся на шесть лет экспедиция растянулась больше чем на десять. И не медлительность В. Беринга, как считали Адмиралтейств-коллегия и позднее некоторые исследователи деятельности Второй Камчатской экспедиции, была тому виной. Немереные и нехоженые пространства, нерасторопность и недоброжелательность местных властей, а главное, трудности, которые невозможно было предусмотреть в Петербурге, растянули экспедицию во времени.
Н. Зубов, сравнивая экспедицию Беринга с успешными плаваниями русских поморов в первой половине XVII века, пришел к выводу, что, несмотря на большую образованность и лучшее техническое оснащение, участники Второй Камчатской экспедиции недостаточно использовали многовековой опыт древних мореходов: «На судах Великой Северной экспедиции паруса играли главную роль. Паруса требуют для лавировки пространства, а в ледовитых морях приходится плавать по разводьям и полыньям. Парусные суда не могут пробираться через ледовые перемычки. Легкие суда поморов через перемычки можно было перетаскивать» [19] Зубов Н. Н. Отечественные мореплаватели… С. 89.
.
Читать дальше