Грэм Хэнкок: Зеркало небес. В поисках утраченной цивилизации...

Подобно всем своим подданным, Монтесума верил, что пирамида есть не что иное, как доисторический курган, которым было отмечено место начала творения, с которого пошел отсчет нынешней эпохи в истории Земли.

Согласно преданиям, которые были широко распространены в Центральной Америке, особенно среди близрасположенной, но автономной культуры майя, ранее существовали еще четыре эпохи, или «солнца», каждая из которых кончалась катаклизмом, стиравшим все с лица земли. Как утверждалось, пятая эпоха началась во тьме 4 ахау 8 кумку по календарю майя, что соответствует 13 августа 3114 г. до н. э., и должна окончиться катастрофой в результате «великого движения земли» 4 ахау 3 канкина — 23 декабря 2012 года по современному календарю.

Ацтеки считали, что человеческие жертвоприношения могут отсрочить или, если удастся, предотвратить конец света, и предлагали неисчислимое количество сердец и крови, дабы «омолодить» состарившееся Пятое Солнце. Впрочем, вряд ли они так уж искренне в это верили. Как подчеркивает Сежурн, их репрессивная политическая система «опиралась на духовное наследие, которое они сами предали и превратили в оружие борьбы за мировое господство». Иными словами, они сотворили грандиозную материальную пародию на духовно-символические ритуалы и использовали старинное предсказание конца Пятого Солнца в качестве трансцендентного оправдания политики террора, бывшей для многих из них источником наслаждения и «опорой кровавого государства».

Справедливая оценка ацтекской пропаганды не должна скрывать от нас того факта, что в преданиях, относящихся к Теотиуакану, присутствует космическое видение, древнее, но достаточно развитое, согласно которому время является не просто линейным процессом, а бесконечной серией протяженных циклических процессов, ознаменованных подъемом и падением мировых систем.

Элементы такого видения можно обнаружить в древнейших песнях и поэмах на языке науатль. Они гласят, что после гибели Четвертого Солнца в результате всемирного потопа («вода стояла 52 года, после чего небо обрушилось») боги собрались на вершине доисторического кургана в Теотиуакане, чтобы решить, кто должен принести себя в жертву, дабы возникло новое, Пятое Солнце и в мир вернулся свет:

За честь бросить себя в священный огонь, из которого должно зародиться Пятое Солнце, боролись двое: красивый и знающий толк в жизненных наслаждениях Теккистекаль, «невежественный, но алчущий славы», и скромно державшийся в тени Нанахуацин, «прыщавый бог, вечно больной и покрытый бубонами». В последний момент Теккистекаль отпрянул от жгучего пламени. Нанахуацин же «напрягся, зажмурил глаза, рванулся вперед и бросился в огонь, где стал гореть, шкворча, как поджариваемое мясо». В результате этого акта космического альтруизма Пятое Солнце взошло, ознаменовав начало новой эпохи: «Оно ослепляло, сияло и разбрасывало свои сверкающие лучи, заливая светом все вокруг».

Сежурн придает особое значение тому факту, что бог, чье самопожертвование дает жизнь Пятому Солнцу, покрыт струпьями.

«Тело его распадается; выполнив задачу примирения противоположностей, он стал восприниматься отдельно, независимо от своей фрагментарной сущности… Эта история, с ее ритуальными подробностями и секретной формулой, представляет, похоже, модель последнего испытания инициации, которое ведет через смерть к вечной жизни».

Потрясает количество дошедших до нас мифов, преданий и литургий, связанных с Теотиуаканом, бессмертностью человеческой души и трудной работой, которую Должен проделать посвящаемый, дабы достигнуть ее. «О, брат, — предупреждает инквизитор в одном из сохранившихся древних ритуалов, — ты пришел в место великой опасности и большой работы и страха… ты пришел в место, где ловушки и сети громоздятся друг на друге, так что никто не может пробраться, не угодив в них… Это — твои грехи».

Это не оставляет нам никаких сомнений в том, что один из аспектов ритуалов Теотиуакана был связан с карой и суровым духовным испытанием. Впрочем, из тех же источников вытекает, что сам священный город считался неотъемлемой частью механизма посвящения. Его монументам было присуще некое особое таинственное свойство создавать божественный фон, на котором физическая смерть теряла свою силу, а смертные люди превращались в бессмертных богов: