Колычев В.Г.На прикладе насечки, на сердце рубцы

Она быстро собрала свои вещи, уложила их в сумку. Она спешила убраться отсюда, пока не появился ее бывший парень. Да и Степану встреча с ним не улыбалась.

Юра стоял возле машины, глядя, как его бывший одноклассник вместе с Марьяной входит в дом. В той же позе он оставался, когда они выходили из пристройки.

— Степа, так это ты Пашку сделал? — спросил он, растягивая рот до ушей. — И Марьяну отбил, и его причесал...

— Ну, я же не виноват, что влюбился.

Степан нарочно сказал это громко, чтобы слышала Марьяна. Она шла к дверям в другую половину дому, чтобы забрать у хозяйки паспорт. Услышав слова Степана, она обернулась и радостно засмеялась.

— Девчонка знатная...

— А ты разве здесь жил?

— Нет, это жены дом... Знаешь, Пашка тут рвал и метал. Друзья тут к нему вчера приехали, всю ночь бухали.

— А сейчас они где?

— Как проснулись, на море отправились. Полдень, жара, а им по барабану, взяли пива и пошли... Я бы тоже от пивка не отказался. Может, тяпнем по чуть-чуть? Молодость вспомним, а?

— С удовольствием. Но не сейчас... Ты извини, нам уже пора...

— Ну, ну, бывай!

Марьяна забрала свой паспорт, так что можно уходить. Некогда было разговаривать с Юркой. Степан подал ему на прощание руку и повел свою девушку к «Фольксвагену».

Он открыл ей дверь, помог сесть в машину. И в это время появился Паша. Он был не один, с друзьями, с двумя такими же здоровяками, как он.

— Стой! — заорал парень, увидев Степана. — Стой, козлина!

Но Степан его не послушался. У него был запас времени, и он им воспользовался. С виду неторопливо, но быстро сел за руль, завел машину и был таков.

Они ехали, выбивая пыль из-под колес, а Паша со своими дружками бежал за ними, размахивая кулаками.

— Не догонишь! Не догонишь! — Марьяна развернулась к бывшему парню лицом, встав коленями на сиденье. И рукой помахала. — Он догоняет, я удираю. Некрасиво как-то.

— Ты не удираешь, ты отступаешь. И правильно делаешь. Ему же лучше будет... Не жалеешь, что бросила его?

— Нисколько. Надоел он мне. Большой и глупый... И вообще... Давай не будем о нем говорить? Как будто его никогда не было.

— Хорошо! Ну что, в Новороссийск поедем? Или здесь переночуем? — спросил Степан.

— Где здесь?

— Ну, родители в Новороссийске, дом свободен...

— Какой дом, возле моря или на горе?

— На горе всегда свободен...

— Если на горе, то я согласна.

— Там удобств нет.

— Есть. Ты — мое удобство... Мне с тобой удобно. И очень-очень хорошо... А потом, это несправедливо.

— Что несправедливо?

— Ну, с Пашей у нас... Да, мы же договорились не вспоминать о нем... Я теперь только о тебе могу думать. И должна... Прямо сегодня... Но только там, наверху... Где ты был с Дашей...

— При чем здесь Даша?

— При том, что я не хочу о ней думать, но не получается... Ты как-то сказал, что был с ней в своем доме... Теперь ты должен перебыть со мной, там... Именно в той постели... Ты меня понимаешь?

Степан не ответил. Он молча направил машину вверх по улице, в противоположную сторону от моря.

Не так давно была у него мысль сохранить память о Даше. Быть с Марьяной, но про нее помнить. И для этого постель в старом доме оставить в неприкосновенности. Но Марьяна как будто почувствовала настрой его души. Она хотела стереть из его памяти приятные воспоминания о Даше и заполнить освобожденное место собой... Что ж, пусть будет так.

Он не стал загонять машину во двор дома. Зачем? Ведь они приехали ненадолго. А если вдруг задержатся до утра, никогда не поздно поставить ее за ворота. К тому же Степан очень спешил, чтобы отвлекаться на такие мелочи. Мысль о том, что его ждет в ближайшем будущем, будоражила воображение.

Дверь в дом была прикрыта, но не заперта на замок. Но это его не насторожило. Видимо, в тот вечер, когда Марьяна оказалась здесь впервые, он был слишком взволнован, поэтому и забыл запереть дверь... Но ничего, зато он запрет ее сейчас. Ведь им нужно уединиться с Марьяной, и он должен позаботиться о том, чтобы их никто не потревожил...

Степан первым зашел на веранду, в спешке развернулся к Марьяне боком, чтобы пропустить ее в дом. Одной рукой потянулся к двери в комнату, хотел ее открыть. И в это время в голове вдруг будто что-то взорвалось...

Даша, заложив руки за спину, стояла на широко расставленных ногах и покачивалась на носках. На ней был джинсовый костюм, но в какой-то момент Степану показалось, что над ним возвышается палач в гестаповской форме. Сам он лежал на полу со связанными руками и глядел на нее снизу вверх.