Юрий Росциус - Последняя книга Сивиллы?

«Сократ:…начиная с детства сопровождает меня по божьему определению нечто демоническое. Это какой-то голос, который, когда он является, всегда дает мне знак удержаться от того, что я хочу делать, но никогда ни к чему меня не побуждает. И то же самое, когда кто-нибудь из моих друзей мне что-нибудь сообщает и я услышу голос, он отклоняет от предприятия и не позволяет делать».

Обратите внимание: «… это какой-то голос…», вспомните, что говорила Ванга!

Другое свидетельство принадлежит лицу, жившему двумя тысячелетиями позже. В 1673 году на севере Франции в Сен-Мало родился Рене Труэн, сеньор дю Гей, удачливый корсар, известный под именем Дюгей-Труэн, захвативший за время своей пиратской деятельности 300 торговых и 60 военных кораблей и доживший до 63 лет! В мемуарах он пишет:

«Предоставляю философам объяснить истоки и сущность этого внутреннего голоса, который часто предвещал мне удачу или неудачу. Если они припишут его некоему оберегающему нас гению, живому или пылкому воображению или самой нашей душе, которая в определенные моменты пронизывает мрак будущего, я не посетую на них за это объяснение. Но я не чувствую внутри себя ничего более определенного, чем этот тихий, но внятный и, я бы сказал, упрямый голос, не раз возвещавший мне день и обстоятельства событий, которые должны были произойти». (Блок Жорж. Великий час океанов (Атлантический). — М, 1978. — С. 80).

И снова говорится о тихом, но внятном и упрямом голосе, возвещавшем Труэну время и обстоятельства событий, которые должны были произойти. Заметим, что «голос» лишь удерживал Сократа от действий нежелательных, а здесь сообщает достаточно полную картину будущего, дает больший объем информации, что сходно с высказыванием Ванги о голосе, который она слышит.

В 1818 году в Петербурге была издана брошюра вольнодумца, общественного деятеля и писателя, статского советника Ивана Ивановича Бахтина (1754–1818) под названием «Вдохновенные идеи», в которой описаны различные проявления присущего автору дара предвидения. Высказывания Бахтина столь интересны, что мы позволим себе процитировать значительные куски из этой книги, ставшей ныне библиографической редкостью.

«Сколько могу припомнить, это было около тридцать второго года моего возраста, когда я начал замечать, что мне — не тогда, когда я уже хорошо проснулся, но в самое почти то время, когда просыпаются, — приходят иногда вдруг мысли, или, так сказать, пролетают через голову мою идеи весьма сильные, острые, разрешающие иногда бывшее в чем-либо мое недоумение, а иногда и совсем новые, о таких предметах, кои меня и мало прежде занимали…

Сии мысли я называю сильными, потому что вкратце содержат в себе много, так, что ежели бы я другому захотел изъяснить вздуманное мною в одну из таковых секунд, то надобно было бы употребить на пересказывание того несколько минут…

Я называю их острыми потому, что в них вдвое, а может быть и впятеро, бываю умнее, нежели каковым обыкновенно себя чувствую.

Я сказал, что они приходят вдруг: сим я хотел выразить, что они не имеют ничего предыдущего себе, как то обыкновенно в бдящем состоянии бывает…

Я назвал также сии мысли или идеи как бы пролетающими через голову мою, потому что ежели которой, проснувшись уже совсем, вскорости потом не обдумаю и не обсужу, то таковая у меня пропадает, и сколько бы я ни силился ее вспомнить, сие бывает напрасно…

Сначала я следовал сим мыслям не потому, чтобы почитал их вдохновенными, как осмеливаюсь признавать ныне, или, лучше сказать, как опыт принуждает меня невольно признавать; но потому, что оне казались мне правильными, будучи подвергаемы рассудку находимы были мною хорошими и приличными обстоятельствам… Потом, получивши к ним со временем больше доверия, я начал подвергать их реже и менее испытанию рассудка; а ныне следую им, можно сказать, слепо и беру, приступая к исполнению оных, токмо время на приведение их в должную ясность и надлежащее распространение.

Может быть, раз полтораста или двести, что в течение 21-го или 22-х лет, а может быть несколько и поболее, я следовал таковым моим (почитаемым мною ныне за вдохновенные) мыслям; а иногда в самых важных случаях моей жизни: но ни однажды о том не раскаивался и не имел причины, ибо всегда до сего времени, благодарение Богу, они увенчаны были успехом!..

…Может быть, от двадцати до тридцати раз в течение последних пятнадцати, а паче семи лет случалось, что не только нужным мне казалось написать какую-либо бумагу или что сделать, но даже обстоятельства и существо самого дела того требовали; однакож я того не выполнил, и как бы кто меня от того удерживал. Я иногда принимался раз, и другой, и третий, но потом оставлял или что другое меня отвлекало. Последствие времени оправдывало меня в том и доказывало, что я очень хорошо сделал, что не поспешил: ибо выходило по переменившимся обстоятельствам, что я, поспешивши, сделал бы дурно или по крайней мере, что, умедливши, сделал лучше, а промедление такое ведь было не по рассудку или расчету».