Дмитрий Лихачев - Сказания и повести о Куликовской битве

Велико вечье бъют в Великом Нове граде. Стоят мужи новогородцы у святыя Софии* премудрости божия, а рекучи между собою таково слово: «Нам, братие, не поспети на помощь к великому князю Димитрию Ивановичу». Уже бо яко орли слетелися по всей Руской земли, съехалися руския удалцы, храбрых своих плечь 24пытати.

Велик бысть стук и гром — по зоре стучат, гремят руския удалцы. Князь Владимер Андреевичь возился на красном перевозе в Боровске.*

Великий же князь Димитрий Ивановичь прииде на Коломну на память святаго отца Моисея Мурина в среду августа в 28 день. Туто же приспели быша многия воеводы ратницы, стретоша его на речке на Сиверке. 25* Епископ же Евфимий* стрете его во вратах градных с честными кресты и чюдотворными иконами и со всеми крылосы, оградив его крестом, молитву сотвори «Спаси, господи, люди своя»* и всю петъ до конца.

Во утрий же день повеле великий князь изыти всем людем и воеводам на поле Девиче* и выехав всем людем и воеводам сниматися в четверток августа в 29 день на память Усекновения главы Иоанна Крестителя. И начаша мнози гласи труб ратных сниматися. И арганы гремят, стези грозно ревут наволочени 26в саду Панфилове.

Сынове же руския наступают поля коломенския, якоже бо не мощно никому прозрети их. Великий князь выехав з братом своим и видев множество много людей возрадовася радостию, обвеселися сердцем и уряди коемуждо полку воеводу. А себе приим князи белоезерския, храбри бо суть в ратное дело. А брату своему князю Владимеру даде ярославския князи. С правую же руку у себе урядив брата своего князя Владимера Андреевича, а с левую руку себе урядив князя Глеба Каргополскаго.* Передовой же полк Дмитрей Всеволожь да Володимер, брат его;* коломенского же полку Минула Васильевичу* володимеръскаго же полку воевода князь Роман Прозовъский,* юрьевсково же полку воевода Тимофей Васильевичу* костромской же воевода Иван Родионовичь Квашня,* пере-славской же воевода Андрей Серкизовичь.* И князь Владимера воеводы: Данило Белоус* да Константин Коновичь,* князь Федор Елецкой,* мещерской воевода князь Юрья* и князь Андрей Муромския,* со всеми полцы тии приидоша.

Великий же князь Димитрий Ивановичь, урядив полки, повеле им за Оку реку возитися и заповедав всякому 27человеку рече: «Кто же ни пойдет по земли Рязанской и по улусом их, да никто же не прикоснется 28ни ко единому власу земли нх». Сам же великий князь взяв благословение от епископа коломенскаго, перевезеся Оку реку. И ту посла сторожу избранных витязей. И на походе рече к ним великий князь: «Видитеся своима очима с татарскими полки». А посла: Семена Милека* да Игнатия Креня, Фому Тинина, Петра Горскаго, Карпа Олексина, Петрушу Чюри-кова* и иных многих.

Рече же великий князь брату своему князю Владимеру: «Поспешим, брате, противу безбожных сих агарян, не утолим лица своего от них. Аще лучится нам смерть тамо, дома живучи единако умрети от смерти бо, брате, не избыти». Всяк 29же идый путем, призывая бога на помощь и сродники своя руския князи Бориса и Глеба.*

Бысть же весть слышав то Олг Рязанский, что великий князь Димитрий Ивановичь собрав многи рати, и идет во стретение безбожному царю Мамаю, а сердцем неупадной твердостию крепко хощет с погаными ви-детися, имея упование на бога вседержителя. Князь же Олг Рязанский нача с места на место преходити и глагола бояром своим: «Началному делу не добра быти разумну. Аще бы мощно послати ко многоразумному Волгорду таковаго вестника, како мыслити нам, уже бо пути наши пере-имают и заступают. Аз бо чаях по правилом, яко не подобает великому князю рускому противу безбожнаго царя итти. И ныне убо что вздумал? И откуду себе помощи чает, яко противу трех нас вооружился?».

И рекоша ему бояре его: «Мы слышахом, княже, поведаша нам за осмь дней до сего дне. И мы не смели тебе поведати. Сказывают, есть в вотчине его калугер именем Сергий, но свят и прозорлив велми. Но той его благословил и вооружил противу нас, да и еще от своих калугеров дал пособники». Слышав же то князь Олг Рязанский устрашися сердцем и распадеся 30мыслию, нача боятися бога и сердовати 31на боярей своих, и рече: «Да почто ми прежде сего дни не сказали? 32Дабы шед умолил нечестиваго царя, ничто же бы зла сотворил Руской земли. Но изгубил 33ум свой паче, не аз един оскудех умом. Боле менё Волгорд многоразумив, и тот продумался. Мене же боле его взыщет бог. Он бо имеет закон Гугнивагѣ Петра.* Аз же разумех православный веры законы, почто зло сотворих? Того бо ради о мне речено бысть: „Аще раб не сотворит или не соблюдет заповеди господина своего, то много биен будет“.* Ныне убо что ми здумаете? Приложил бы ся к великому князю, поборал бы по нем, той отнюд не приимет мя: ведает бо измену мою. Аще ли же приложуся царю, поистинне то гонитель буду древний на православную веру Христову. Якоже иногда Святополка, жива земля пожрет мя.* Не токмо княжения зле лишен буду, но и муце вечней повинен буду. Аще ли господь по них, то кто может на них зла думати? Но и еще молитва многопрозор-ливаго мниха к богу. Или ни единыя помощи не сотворю, то вопреки како могут обоих прожити. Ныне же, кому господь поможет, к тому присягу имею». 34