Уильям Салливан - Тайны Инков

Вот в такой обстановке и с искренним намерением не связываться никоим образом с астрономией Дехенд упорно продолжала заниматься полинезийским материалом. Теперь она погрузилась в изучение вторичных источников в поисках чего-либо — чего угодно, — что дало бы ей возможность проникнуть в полинезийский образ мышления. И наступил день, когда она попыталась понять второстепенную загадку полинезийской археологии: почему два острова, разделенные тремя тысячами миль водного пространства, оказались заполненными десятками «храмов», архитектура которых ни на что не похожа. Она обратилась к атласу и заметила то, что'раньше никто не замечал, вернее не замечал на протяжении весьма долгого времени: один остров находится на тропике Рака, а другой — на тропике Козерога. И тогда с явной неохотой она воскликнула про себя: «А, астрономия!» Послание было получено.

Последующая работа привела ее к открытию необычайно широкого распространения в цивилизациях всего мира особого набора словесных условностей, призванных зашифровать астрономические наблюдения в рамках мифологии. Она обнаружила, что внимание мифов сосредоточено на феномене, известном под названием «прецессия». Прецессия — это медленное движение оси вращения Земли по круговому конусу, которое вызывает медленное, но неуклонное изменение ориентации Земли среди неподвижных звезд. Это движение весьма напоминает действие гироскопа, который, постоянно вращаясь, начинает через некоторое время смещаться на своей оси. Период полного прецессионного оборота земной оси составляет 26 тысяч лет.

Дабы иметь представление о том, какой прецессия видится невооруженным глазом, вообразите, что некий путешественник взялся во времени фотографировать звезды, восходящие на востоке перед самым восходом солнца во время весеннего равноденствия в Иерусалиме, год за годом, начиная с Рождества Христова и до настоящего времени. Если разложить эти фотографии последовательно друг за другом, то получится картина движения созвездия Рыб, заходящего на востоке, за ним «опускается» созвездие Водолея, которое также смещается на восток, чтобы занять место Рыб. И отмечать весеннее равноденствие (смотри рисунки 1.1а и 1.1b). Итак, «это заря эры Водолея».

Возможно, наиболее важный вклад «Мельницы Гамлета» состоит в объяснении условностей технического языка, посредством которого мифология передает информацию о прецессионном движении. Это три простых правила. Во-первых, животные — это звезды. (Наше слово «зодиак» происходит от греческого слова, означающего «циферблат животных».) Во-вторых, боги — это планеты. И, наконец, топографические упоминания представляют собой метафоры для обозначения местоположения — обычно солнца — на небесной сфере.

Даже сама «земля», как мы убедимся позже, расположена среди звезд между тропиками Рака и Козерога. И многие тысячелетия мифы всего мира, рассказывающие о разрушении этого мира наводнением, огнем, землетрясением и т. п., свидетельствуют вовсе не о незнании геологических процессов, а «излагают» солнечный год на языке «разрушения» (через течение прецессионного времени) старых звезд, отмечавших солнцестояния и равноденствия, а также «создание» нового «мира», параметры которого определяются теперь новыми звездами или «столпами», поддерживающими «землю» во время солнцестояний и равноденствий. Эта «земля», разумеется, опять-таки оказывается «плоской», и дело тут не в невежестве, а в терминологии, в средстве описания идеальной плоскости, эклиптики, «поддерживаемой» четырьмя «столпами». И все «животные» в Ноевом ковчеге, которые пережили «потоп», высадившись на Арарате, «высочайшей горе земли», составляют термин, описывающий особое положение солнца на небесной сфере.

Идеи «Мельницы Гамлета» ошеломили меня. Книга поставила с ног на голову обычное понимание «предыстории». С практической точки зрения определение предыстории как времени «до описанных событий» всегда зиждилось на понятии письменной летописи. Предыстория означает «предзапись». Такое определение исключает возможность любого иного, кроме летописи, способа передачи важной информации из прошлого и тем самым создает впечатление, будто подобная передача не являлась приоритетной для наших предков. «Мельница Гамлета» содержала поразительное утверждение о том, что кажущийся разрыв между историей и предысторией — всего лишь плод современного воображения, отсутствие веры в давно почивших, продукт «неоправданных надежд нашего времени» [1] Обычно сдержанный, Маршак был вынужден прокомментировать предвиденное им отрицание значения своего исследования предыстории, — исследования, которое привело его к рабочей гипотезе о том, что Homo sapiens «до истории в Ледниковый период не намного отличался от того, кем он является теперь»: «Выдвинув эти предположения, я должен был делать и другие, пока, наконец, так или иначе я не усомнился во многих из общепринятых базисных теориях, касающихся интеллекта, инстинктов и деятельности человека — его магических обрядов плодородия, обрядов посвящения, обрядов жертвоприношений, его искусства, символов и даже значения самой религии. Дело вовсе не в том, что древний человек не участвовал в этой деятельности, а в том, что наука заранее наделила эту деятельность такими характеристиками, которые были склонны иметь пренебрежительный и даже уничижительный оттенок, как если бы она состояла из в сущности слишком ранних и, следовательно, «примитивных» проявлений. Однако, поскольку сегодня мы обладаем таким же мозгом, то эта деятельность не могла намного отличаться от той деятельности, которую мозг осуществляет сегодня». .