Уильям Салливан: Тайны Инков

о великих водоворотах времени. Последующие страницы содержат версию об андском прошлом и о появлении европейцев, которая никогда еще не публиковалась. Я полагаю, что эта версия представляет собой значительное приближение к восприятию андским мышлением конкисты Нового Света. И если главы об инках дают трагические и неустоявшиеся выводы, то они, возможно, послужат вполне обоснованным альтернативным взглядом на события в Кахамарке.

Путь к заключительным главам был продолжителен, поскольку являлся не чем иным, как обучением чтению в мифологии всей саги об андских народах в процессе их восхождения от рассеянных групп охотников до обладателей одной из наиболее необходимых Земле экосистем. Чтобы читатель мог не просто проследовать этим путем, но и лучше оценить его масштабы, скажу несколько напутственных слов.

Я пытался последовательно и применительно к контексту употреблять термины «андский» и «инкский». Для обозначения той земледельческой цивилизации, которая, как обнаружили археологические исследования, составляла доминирующий уклад жизни в нагорьях Анд примерно со II столетия до Рождества Христова, не существует иного общего понятия, кроме «андской». Основой этой цивилизации — как подтверждает и миф — было единство в многообразии. При наличии множества племен, языков и обычаев внутри андской эйкумены имелось, как я попытаюсь показать, объединяющее религиозное представление, покоившееся на общем, основанном на астрономии космологическом мировоззрении. Именно к этой цивилизации — а она была цивилизацией в любом смысле данного слова — относится понятие «андская». Инки стали силой в андской жизни лишь после 1400 года. Тем не менее они были, наряду с другими племенами Анд, прямыми наследниками андской традиции. Поэтому, используя в книге время от времени термин «инкский», я подразумеваю под ним характеристики испанских хроник, относящиеся непосредственно к инкам, которые, однако, являются также и характеристиками андской традиции в целом, неотъемлемой частью которой были и инки.

В первых же абзацах главы 2 я попытался дать читателю некоторое представление о времени и о драме истории андской культуры, начиная с современности и идя назад во времени. На основе этих предпосылок можно будет лучше оценить значение и древность мифов о ламе и потопе, которые составляют канву главы. Как мы увидим, «мир», погибший в том потопе, завершился почти на тысячелетие раньше, чем первый инкский император вступил на путь завоеваний. Миф о ламе и потопе описывает небесные события, которые происходили в VII столетии нашей эры.

В развертывании сюжетно-тематической нити данной книги для меня выделяется один момент. Я размышлял, почему во второй версии мифа о великом потопе лама была определена самцом.

Без какой-либо видимой причины я вспомнил, что знал кечуанское слово для обозначения самца альпаки, подвида семейства лам, ценного своей прекрасной шерстью. Это слово — пако. Тогда наступило замешательство, ибо я никогда прежде не замечал, что это слово и слово для обозначения «шамана» — одно и то же. Пако, или самец альпаки, в мифе был шаманом. Когда меня осенила мысль о значении этой догадки; в моей памяти всплыл отрывок из хроник, который подробно описывал поведение андского жреца-астронома:

«Его жизнь была религиозной и полной воздержаний; он никогда не ел мяса, а только травы и коренья, наряду с обычным хлебом из кукурузы. Его дом находился в сельской местности и очень редко в городе; говорил он мало; его платье было обыкновенным, простым, шерстяным, но скромным, до колен… а поверх него очень длинная мантия серого, черного или пурпурного цвета; он не пил вина, но всегда только воду. Проживание в деревне давало ему возможность лучше разглядывать звезды и свободнее размышлять о звездах, которые, согласно представлениям своей религии, он почитал за богов».

Это описание шамана было фактически таким же, как и поведение ла/со/альпаки в мифе: проживание в сельской местности, умеренное употребление в пищу трав и воды, одетый в шерсть и всю ночь вглядывающийся в звезды. От этой находки я испытал незабываемое ощущение, будто удар током. Я вновь обратился к мифу и перечитал его елова, прямую речь андского жреца-астронома, передаваемую беспрерывно через промежуток более чем в 1300 лет: «…лама, заговорив, словно была человеком, поведала пастуху: «Выслушай меня внимательно и хорошенько запомни, что я тебе скажу…»