Морису Коттереллу было тогда лет сорок, но выглядел он моложе. Он оказался человеком подвижным и говорливым. Взяв по чашке чая, мы отправились в его кабинет, где он стал излагать свои теории и чертить графики. Около шести часов он читал мне свои лекции, но, слушая его пояснения и глядя на графики, я забыл о времени, настолько все услышанное и увиденное было для меня новым и интересным. Я слушал очень внимательно, даже нетерпеливо, стремясь узнать как можно больше. Порой наш разговор принимал слишком специальный характер, и я силился вспомнить, чему меня учили 25 лет назад на занятиях по дифференциальному исчислению или квантовой механике. Потом мы играли с ацетатными копиями крышки из Паленке, складывая их одна на другую и перемещая, чтобы получились причудливые образы богов или драконов. У его работы было две стороны — научно-рациональная и интуитивно артистическая, но обе являлись сторонами одной медали. Образы, открытые на крышке, были не лишены своеобразной логики, а его научные построения — своеобразной красоты. Обе стороны составляли, таким образом, единое целое. И в основе этих обеих ветвей исследования лежала вещь поразительная, даже пугающая — огромная зависимость человечества от циклов солнечной активности. Поразительно было вот что: если смотришь на Солнце прямо, то это чревато слепотой, а чем больше занимаешься солнечными циклами, тем больше понимаешь нашу собственную духовную слепоту: непонимание тех сил, которые управляют нашим существованием. Пугающим же выглядит наше невежество.
Ошеломленный всем услышанным, я вместе с хозяином покинул его кабинет, чтобы принять участие в ужине, прекрасно приготовленным его женой Энн. За вином и десертом мы подтвердили уже достигнутую договоренность: написать вместе книгу обо всем этом, чтобы сделать эти идеи достоянием возможно более широкой общественности. Будучи соавтором «Тайны Ориона», я уже знал, как трудно отстаивать новаторские идеи, идущие вразрез с ортодоксальной археологической наукой. Профессорам ничего не стоит использовать свой авторитет, чтобы прекратить обсуждение теории, которая их не устраивает. И я не очень удивился, узнав, что Коттерелл, как и мой коллега Бьювэл, столкнулся с глухой враждебностью академического мира. Уже одни его идеи, касающиеся пятнообразовательной деятельности Солнца, заслуживали должного внимания общественности, но солидные научные журналы часто отказывались публиковать его статьи, так как не считали его «экспертом» (в узком смысле слова). Но на это можно посмотреть и по-другому: как создатель собственных теорий и как единственный, насколько мне известно, кто изучал этот предмет так основательно, Коттерелл может считаться уникальным экспертом. Кого считать ученым: титулованного профессора, который сидит за столом, но ничего путного не делает, или чужака, который способен выдвигать оригинальные идеи?
Идеи Коттерелла радикальны, в чем-то противоречивы, но в них есть внутренняя связность. Его исследования, посвященные крышке из Паленке и циклам пятнообразовательной деятельности Солнца, заставляют нас не только по-новому осмыслить историю Центральной Америки, но и задуматься о нашей возможной судьбе. Сейчас много тревог вызывают утончение озонового слоя, глобальное потепление, загрязнение окружающей среды, перенаселение и истощение ресурсов. Но при этом многие люди продолжают верить, что современная цивилизация справится с этими испытаниями, преодолеет их, как болезни роста. Даже те, кто считают подобную веру необоснованной, полагая, что следует вернуться к более простому образу жизни, исходят из того, что человечество самостоятельно способно решать свою судьбу. Наши утопии исходят из того, что человечество если не практически, то хотя бы теоретически способно жить в гармонии на нашей планете. А что если нет? Что если существуют космические факторы, на которые человек даже и повлиять не может, если подъемы и падения культур регулирует, как считает Коттерелл, солнечная активность? Следует ли нам «прятать голову в песок», или надо попытаться понять природу этих внешних сил? У индейцев майя был сложный и удивительно точный календарь. Мы смогли понять часть их иероглифов, многие из которых оказались датами. Майя были очень озабочены влиянием Солнца и верили в апокалиптическое будущее человечества. Легко отвергнуть все это, как суеверия, но что если майя, как и полагает Коттерелл, знали об этом больше нас? Ради нашего будущего мы должны сделать все, чтобы восстановить это древнее знание. Тогда мы будем готовы к глобальным изменениям, пусть и не сможем их контролировать. Настоящие ученые должны отнестись к этому очень ответственно. Мне остается только верить, что вы, читатель, разделяете это мнение.
Читать дальше