Н. Синевирский - СМЕРШ (Год в стане врага)

Наше время богато «человеческими документами», записками, дневниками, воспоминаниями. Это не случайно: сухое изложение действительности, в наши дни, зачастую звучит ярче и сильнее любого художественного вымысла.

Книга Н. Синевирского — «человеческий документ», но документ совершенно особого рода. Автор книги — «лазутчик в стане врага», человек, сумевший побывать и вернуться живым из самой цитадели коммунистической диктатуры. Мы имеем в виду ее разведывательные и карательные органы — НКВД «Смерш».

То, что эти органы не всесильны, доказывает появление этой книги; то, что дело, которому они служат — коммунизм — обречено, доказывает их жестокость: победоносная идея не нуждается в постоянных человеческих жертвоприношениях. Вывод о необходимости уничтожения коммунизма, о повсеместной и решительной борьбе с ним, борьбе в союзе с главной его жертвой — российским народом, сделает сам читатель, если только он его не сделал раньше.

Перед читателем пройдут, «освещенные изнутри», типы людей, в чьих руках находится жизнь и смерть миллионов; перед ним предстанут «сторожевые псы» коммунистической диктатуры в их подлинном обличье.

Но пусть читающий эту книгу не забывает, что автор её — лишь один из борцов, что описанное им — один из эпизодов борьбы, что его дело — общее дело всех русских людей, и имя этому делу — освободительная национальная революция.

Путь, избранный автором, один из путей революционно-освободительной борьбы, ведущейся в глухом подполье на пространствах нашей Родины, вопреки всей бдительности НКВД.

С идеей невозможно бороться насилием; на идейную же борьбу коммунизм не способен: духовно он мертв. Единственным его оружием остаются насилие и ложь.

Рано или поздно, это неверное оружие изменит. Коммунизм будет смят и уничтожен. В этот день, когда тайное станет явным, будут опубликованы и все подробности того, что в этой книге осталось недосказанным.

Теперь же, выпуская эту книгу, издательство, вместе с автором, повторяет прекрасные слова из «Слова о Полку Игореве», взятые им в качестве эпиграфа: «Кровавые зори свет поведают».

Издательство

Я писал дневник только до середины декабря 1944 года. С момента вступления в ряды Красной Армии пришлось переменить форму дневника на отдельные короткие заметки, так как увеличилась опасность моего разоблачения.

Поскольку на основании этих заметок мне удалось восстановить изложение событий, я счел возможным сохранить форму дневника и в дальнейшем.

27 сентября 1944 года.

В Хуст я прибыл в 7 час. утра. Ярко светило солнце. В воздухе чувствовалась та свежесть, которой так недостает в больших городах. Маленькие домики словно улыбались мне, утопая в море сочной, буйной зелени.

По улицам торопливо скользили машины с венгерскими полевыми жандармами. На каждом шагу встречались гонвейды. [1] Гонвейд — венгерский солдат. Но это были уже не те гонвейды, которые два года тому назад с песнями уходили на фронт, гордо крича: «А kis magyar пет fe'l a nagy eraszto’l» — «малый венгр не боится большого русского». Нет, это были люди измученные войной, не раз смотревшие смерти в глаза.

Я видел, как они проходили мимо щегольски одетых офицеров, как бы не замечая их. Случись это раньше — не миновать бы им строгого взыскания.

В центре города, в окнах большого магазина обуви, красовались плакаты, изображавшие венгерский кулак, громящий Советский Союз. Кучка гонвейдов, стоявшая перед плакатами, ругала все на свете — и свое правительство, и немцев, и русских.

Коренные жители Хуста, наполовину денационализированные русины, хитро улыбались, покручивая черные усищи.

Хуст мне определенно не понравился. А, ведь, сколько светлых воспоминаний связывало меня с этим городкоч, — гимназические годы, прогулки к развалинам старинного замка, первая любовь.

Я торопился как можно скорее выбраться из Хуста, оказавшегося в непосредственной близости фронта, полного солдат, суматохи и страха перед приходом русских.

Родное село встретило меня очень приветливо. Крестьяне останавливали меня, распрашивали о последних фронтовых новостях, и, радушно улыбаясь, рассказывали мне про свое: кто в селе умер, кто с кем поссорился, кто на ком женился.