Виктор Файтельберг-Бланк - Бандитская Одесса 9. Бандиты эпохи «демократии»

И вот представьте себе состояние этих людей, когда через месяц после новоселья выяснилось, что квартирка-то не простая, что за ней тянется длинный хвост махинаций и незаконных сделок, что одна из ее бывших владелиц пропала без вести, а некогда проживавшего здесь ребенка отправили в детский дом… Но они-то, муж и жена, покупали квартиру на законных основаниях!

Благими намерениями вымощена дорога… в суд. Разве могла предположить одна очень пожилая гражданка Александра Иосифовна, что завещание, оформленное ею на имя правнучки, потянет за собой целую цепочку трагедий и многолетнюю судебную тяжбу? Конечно, нет. Она просто боялась не успеть: предчувствуя, что жить осталось недолго, отписала 9-летней девочке свою однокомнатную приватизированную квартиру на улице Льва Толстого и умерла. Это было в мае 1995 года.

Однако мать малолетней наследницы Илона К. посчитала, что дополнительное жилье ее ребенку ни к чему, ведь на тот момент их семья проживала в просторных апартаментах, и решила продать бабкину развалюху.

После кончины Александры Иосифовны не прошло и полугода (срок, определенный законом: только по истечении шести месяцев можно распоряжаться наследством), а соседей уже стали раздражать звуки циркулярки, доносящиеся из ее квартиры, — непонятно откуда взявшиеся постояльцы (муж, жена и ребенок) затеяли ремонт.

«Кто такие? — забеспокоились соседи, — к Иосифовне никакого отношения не имеют, в родственных связях не состоят, а заселились, да еще и по стенам молотят!».

Вспоминает ближайшая соседка покойной Людмила С.: «Новоселы, выходцы с Кавказа, объяснили, что договорились с Илоной о покупке этой квартиры всего за 6 тысяч долларов, но пока не могут узаконить сделку, так как со дня смерти не прошло еще шести месяцев».

Собственно, так поступают многие: при купле-продаже недвижимости идут на мелкие, как им кажется, нарушения — лишь бы маклерам не платить, поэтому окружающие просто закрыли на данный факт глаза, тем более что и поводов для подозрений новые жильцы не давали: с соседями были вежливы, не скандалили. А что до квартиры, то они пристроили к ней веранду и обновили интерьер. А разве не так поступают, когда собираются осесть на новом месте надолго (если не навсегда)? Вот только через год эти люди почему-то неожиданно собрали вещи и уехали, ничего не объяснив и не оставив адреса.

История умалчивает, успели они передать Илоне К. деньги или нет, но документы на жилье остались именно у нее. Более того, представляли теперь повышенную ценность: благодаря достроенной веранде и ремонту, за квартирку можно было уже просить гораздо больше, чем 5 тысяч. Так Илона и сделала, установив новую цену — 9500 у. е.

Действуя «цивилизованно», К. прибегла к услугам универсальной товарной биржи «Центр». Правда, когда дело дошло до оформления сделки, выяснилось, что в документах не хватает разрешения Совета опеки и попечительства Центрального района (ст. 145 Кодекса о браке и семье) — дочка-то несовершеннолетняя, а квартиры несовершеннолетних — табу (независимо от того, живут они в детдомах или наворачивают красную икру под руководством благополучных родителей). Вместо разрешения органов опеки Илона «вооружилась» справкой из жэка, в которой говорилось, что ее семья проживает в 3-комнатной квартире жилой площадью 59,18 квадратных метров, то есть в дополнительном жилье дочка аж никак не нуждается. Документ сопровождали настойчивые уговоры (так, во всяком случае, утверждают работники биржи) о том, что условия жизни ребенка не только не ухудшатся, а, наоборот: благодаря вырученной от продажи квартиры сумме, девочка сможет заняться английским языком и балетом — вот только опекунского Совета не надо… Аргументы почему-то показались весомыми «наивным» работникам биржи, и сделка состоялась.

Закон был нарушен во второй раз.

В июне 1996 года на основании договора купли-продажи недвижимого имущества владельцем квартиры стала Ирина Садчикова. Сумма, уплаченная Садчиковой, указывалась в договоре в перерасчете на «карбованцы» (не забывайте, что речь идет о середине девяностых) — один миллиард шестьсот тридцать восемь миллионов, что равнялось 9, 5 тысячам «зеленых». По непонятной причине в договоре вообще не упоминался трехлетний сын женщины — такой же полноправный, как и она сама, собственник квартиры. Что это — юридическая безграмотность? В случае с Ириной, скорей всего, — но ведь о работниках биржи такого не скажешь! Как бы там ни было, закон нарушался уже в третий раз (подсчет нарушений понадобится нам в конце).