Владимир Ажажа - Иная жизнь

Вот сейчас, говорят, интерес общественности к НЛО снизился. Возможно, это так. Не вдаваясь в подробный анализ причин этого, хочу отметить, что, во-первых, уфологические сюжеты сами по себе уже не новы. А, во-вторых, замечено, что интерес к этой теме возрастает с увеличением числа случаев наблюдения НЛО. Люди снова ждут инопланетян, способных улучшить нашу жизнь. Иначе — активность НЛО и порождает этот самый общественный интерес.

В нашей стране после Великой Отечественной войны отмечены три волны активности НЛО: 1967-68, 1976-77 годы и самый «урожайный» — 1989-й. Они сопровождались обилием публикаций, появлением серьезных исследователей и лекторов. Таких, например, как порожденные первой волной Ю. А. Фомин, В. К. Зайцев, А. П. Казанцев, Ф. Ю. Зигель и другие.

Я вынесен в уфологический океан второй волной. Произошло это, как и многое в жизни, случайно.

А как вообще обычный человек может стать уфологом? К сожалению, курс уфологии в наших учебных заведениях не преподается. Исключение — пионерная инициатива ректора одного из московских институтов, где я читаю с 1994 года раздел «Уфология» в рамках курса «Концепции современного естествознания». Как известно, уфологию с 1974 года читал в Северо-Западном университете (США) ныне покойный американский уфолог — профессор Аллен Хайнек.

Действующая при Уфоцентре заочная уфологическая школа «Базис» (ее с 1988 года окончило уже около 5 тысяч человек) рассчитана лишь на 60 учебных часов. Правда, за это время можно, конечно, ликвидировать уфологическую безграмотность, или — каждому свое — удовлетворить любознательность. То есть, говоря стандартно, расширить свой естественнонаучный кругозор. Можно даже овладеть основами наблюдательной уфологии, методами опроса очевидцев и безопасной работы на предполагаемых и явных местах посадок НЛО.

Но для того, чтобы стать уфологом, мне кажется, нужно еще кое-что. Это коечто я бы сформулировал так: возвыситься над здравым смыслом, Да, да, именно возвыситься, если под здравым смыслом понимать современный уровень знаний, умноженный на предрассудки. Большинство живет по здравому смыслу и карает тех, кто бросает вызов этому самому смыслу, внося, например, необычную идею. В средние века тех, кто думал инако, сжигали на кострах, как Джордано Бруно. На нашем веку их упрятывали в тюрьму, как Эдуарда Наумова, определяли в психушку, как Вячеслава Зайцева, изгоняли за границу, как Александра Солженицына, лишали кафедры, как Юрия Фомина, перемещали под надзор в другой город, как академика Андрея Сахарова.

Кстати, об академиках. Блестящий физик-ядерщик, заслуженный лауреат многих премий А. Б. Мигдал, несмотря ни на что, тоже оказался пленником вышеназванного смысла. Когда он говорил о «летающих тарелках», то выражаемое им в аудиториях и по телевизору отношение к этому предмету можно свести в интегрированном виде к выражению «чушь собачья». Как это понимать? А так, что никакое высокое научное звание или должность, никакое глубочайшее знание своей специальности не делает человека уфологом. Как был уважаемый А. Б. Мигдал в этом деле дилетантом, так и остался им в истории, не успев, как и многие, образоваться по уфологии, вознестись над обыденщиной здравого смысла и перейти на уровень принятия НЛО как объективной и неординарной реальности.

Мое восхождение на уфологическую кручу началось с телефонного звонка. Летом 1976 года журнал «Наука и жизнь» устами заместителя главного редактора Рады Никитичны Аджубей обратился ко мне с просьбой сделать обзор писем читателей по поводу Бермудского треугольника. Надеюсь, не стоит лишний раз представлять этот район Атлантики, за которым и сейчас сохраняется репутация гибельного места. Я спросил, почему выбор пал на меня. Рада Никитична привела доводы: я — морской исследователь, ходил неоднократно в Атлантику на исследовательской подлодке, смотрел в иллюминаторы. Ближе меня к этой проблеме просто никого нет. А потом (вот где была собака зарыта!) океанологи из Академии наук писать на эту тему отказываются. А я подумал: «Неужто я не научный работник? Подумаешь, обзор писем. Это письмо направо, то — налево, подчитаю чего-нибудь по этому поводу, и обзор для популярного журнала готов». К тому времени я уже десять лет ходил в кандидатах наук и много написал всякого, в том числе и популярного. И согласился, как оказалось, на свою голову.

Дело в том, что в трех главных библиотеках Москвы — Ленинке, Публичной научно-технической и Иностранной литературы — на русском языке по проблеме Бермудского треугольника научных публикаций не оказалось. Странно, но ничего не оказалось и на английском, хотя злосчастный треугольник расположен, можно сказать, под носом у Соединенных Штатов. Единственное, что попало в поле зрения, так это популярная брошюра Чарльза Берлица «Бермудский треугольник», где я впервые встретился с термином «УФО». До этого, как и большинство советских людей, я подхихикивал, читая в газетах о том, что за рубежом сходят с ума, занимаясь «летающими тарелками». Но мне почему-то показалось, что Берлиц говорит об УФО серьезно. В душе поселилось беспокойство. А вдруг Берлиц прав, а не правы газеты? Тогда я верил им (и не только им) несравненно больше, чем позже. В попытках вывести себя из состояния мировоззренческой невесомости я пришел за правдой в Главный штаб Военно-Морского Флота. Его величество случай продолжал править бал, сведя меня с Ю. В. Ивановым. У него я ознакомился с документами флотской разведки о НЛО. Все смешалось. Мой здравый смысл переходил на другую орбиту. Я перерождался в уфолога, убедившись в том, что НЛО — неосознанная реальность.