В. Елагин - Летопись России. Дмитрий Донской и его время

Урон 1377 года был громадным и страшным. Но жизнь на этом не останавливается. Первая заповедь — похоронить по-христиански погибших. Князя Ивана Дмитриевича нашли в реке Пиане. Множество убитых было привезено в Нижний Новгород, по ним отслужили панихиду и предали земле. Горе и слёзы, боль и досада, разорение и унижение — всё это спутники поражения. Можно только представить, что твори- лось в душе Дмитрия Ивановича. Поражение на реке Пиане было грозным уроком, но на то и урок, чтобы чему-то научиться. А на месге Дмитрия Константиновича, наверное, никто не хотел оказаться. Всю жизнь собирать по крупицам княжество, почти ежегодно испытывать вторжения, отражать их, самим нападать, закаляясь и укрепляясь в сражениях, и вдруг — тяжелейшее поражение, разорение всей вотчины, уничтожение части дружины, увод в плен жителей и, наконец, бесславная гибель сына-такое может надломить любого человека… А тут ещё мордва, чувствуя слабость Нижнего Новгорода, стремясь поживиться оставшимся, напала на княжество, «пограбиша и множество людей избиша, а иных плениша; власти же и села, остаточныя от татар и от иных, пожжени быша…» [180] Там же. . И погнался за ними князь Борис Константинович и настиг у реки Пьяны, разбил их, отплатил за разорение. И опять река Пьяна. Вспомним вновь слова, которые стали крылатыми на Руси:

«по истине за Пианою пиано».

Как я уже сказал, поражение на реке Пьяне должно было стать хорошим уроком для русских и, прежде всего, для московского князя.

Создаваемый им блок для борьбы с Ордой из-за беспечности дал серьёзную трещину. Нижегородское княжество теперь реальной помощи оказать не могло. Выжить бы самим…

Дмитрий Иванович прекрасно понимал, что для решительной борьбы с Ордой безопасность восточных рубежей — дело первостепенное. А для этого прежде всего необходимо покарать вассалов Орды — мордовские княжества за набеги и постоянные вторжения; обезопасить свой тыл и реабилитировать себя после поражения. Зимой 1377–1378 гг. он посылает московскую рать под командованием воеводы Фёдора Андреевича по прозвищу Свибл. К ним присоединились оставшиеся нижегородские отряды, которые возглавлял Борис Константинович и его племянник Семён Дмитриевич. Цель похода — мордовская земля. Объединённые силы русских устроили жестокую расправу: «мало техъ кто избыль отъ руку ихь, и всю землю ихъ пусгу сотвориша и множество живыхъ полонивше и приведоша ихъ въ Новогородъ и казниша ихъ казнию смертною, травиша ихъ псы на леду на Волзе» [181] ПСРЛ Т XV. Вып. 1 (стб. 120) . Уважаемый читатель, можешь ли ты представить эту сцену? Да, жестокие времена, жестокие нравы.

В ЛЕТО 6886 (1378 г.) События 1377 года отходят на задний план перед главным — в начале 1378 года умирает митрополит Алексий. «Тое же зимы промежи говения месяца февраля въ 12, на память святаго отца Мелентия, епископа Мелетиискаго, въ день пятокъ въ заоутренюю годину преставися пресвященныи Алексий митрополит всея Руси вь сырости честней и глубоце, бывъ въ митрополигехъ леть 23, и положен бысть на Москве въ церкви святаго архангела Михаила, честнаго его чюда, иже самъ созда общий монастырь» [182] Там же, (стб. 120 121). .Событие исключительное по своей значимости. Умер не только глава русской православной церкви, но умер человек, практически создавший величие московскою княжества, тонкий политик, умевший ладить с Ордой, добывая, выторговывая более выгодные условия для Москвы, лавируя и заставляя силой подчиняться Москве другие русские княжества. Умер один из зодчих Российского государства, который слепил не только Дмитрия Ивановича как главу, но и способствовал созданию самого государства. Алексий прожил длинную и богатую событиями жизнь. Но, наверное, ему не было никогда так тяжело, как в последние годы. Раскол русской митрополии надломил его, события, связанные с выбором преемника ещё живого митрополита, лишь только ускорили трагический исход. Сам Алексий хотел видеть после себя во главе митрополии Сергия Радонежского [183] Житие Сергия Радонежского. // Памятники литературы Древней Руси XIV — сер. XV века. М., 1981. С. 393–395. , но когда тот категорически отказался, согласился с Дмитрием Ивановичем на назначение княжеского любимца Михаила (Митяя). Алексий пишет завещательную грамоту и отправляет её за благословением к патриарху. «По преставлении же его (Алексия. — Б.Е.) взыде на его место и на его степень некоторый архимандрить именемъ Михаилъ, нарицаемыи Митяи, да незнаемо съдея, странно некако и не знаемо облечеся въ санъ митрополичь, и возложе на ся белый клобукъ и монатию со источникы и съкрижальми и перемонатку митрополичю и печать и посохъ митрополичь, и просто реши въ весь санъ митрополичь самъ ся постави» [184] ПСРЛ. Т. XV. Вып. 1 (стб. 124). . Летописец здесь, конечно, преувеличил Сам себя любой желающий в сан митрополита поставить не может. После смерти Алексия великий князь Дмитрий Иванович без решения Константинополя, по существу, по своей лишь воле, назначает митрополитом Митяя (эдакий вариант многовековой давности, когда князь Ярослав Мудрый назначил митрополитом Иллариона). Шаг очень смелый, решительный и вместе с тем очень тернистый. Но Дмитрий пошел на это, сочтя, что в управлении русской церкви должен быть человек, всецело зависящий от князя.