Петр Образцов - Мир, созданный химиками. От философского камня до графена

А разработавший промышленный способ получения синтетического каучука Сергей Васильевич Лебедев умер в 1934 году от сыпного тифа, как было записано в истории болезни. Это довольно странно, ведь тогда Лебедев был академиком, жил в прекрасной отдельной квартире в центре Ленинграда, на Нижегородской улице (теперь — улица Академика Лебедева). Переносчиком сыпного типа является обычная платяная вошь, которая вряд ли могла угнездиться в лаборатории или квартире почтенного академика. Что-то тут не так. На определенные сомнения наводит и то, что Сергей Васильевич умер практически одновременно с Борисом Бызовым, изобретателем другого метода получения синтетического каучука из углеводородного (нефтяного) сырья, причем вскоре после начала промышленного производства этого важного продукта. Оба ученых стали не нужны? В тот год как раз поднялась новая волна репрессий, причем именно в отношении научно-технической интеллигенции. Это только умница Ипатьев догадался в 1930 году, что возвращаться в СССР не стоит. Кстати, вернемся ненадолго к Ипатьеву.

Владимира Николаевича сравнивали с Менделеевым и с другими выдающимися химиками, он был необычайно трудолюбив и обожал лично проводить эксперименты, а не поручать их лаборантам или простым сотрудникам. Несмотря на то, что являлся большим начальником! Ипатьев был, скажем так, живым человеком, интересовался не только гетерогенными катализаторами, но и существами другого («гетеро») пола. Некоторые из его невинных увлечений работали с ним в лаборатории. Кстати, почему-то большинство химиков — женщины. Удивительно, что совсем другая ситуация в физике, что уж там говорить о математике. У меня есть собственная гипотеза на этот счет, причем относящаяся не только к женщинам-химикам, а вообще к химии. Дело в том, что химия все-таки не совсем наука, а в немалой степени — искусство. И, между прочим, многие химики-органики, придумывающие свои хитроумные реакции, часто со мной соглашаются. Редко когда в химии успех достигается чисто логическими рассуждениями, вот и Менделеев свою Таблицу создал во многом интуитивно: мы уже говорили, что для открытия Периодического закона путем последовательных логических рассуждений у него не было достаточного количества данных. Искусство и интуиция — женские дела! А если вспомнить, что химия еще и кропотливая, систематическая работа, к которой дамы приспособлены лучше джентльменов, то все и объясняется. Лучший пример — дважды лауреат Нобелевской премии, знаменитая труженица Мария Склодовская-Кюри.

Казанский университет всегда славился своим химическим отделением, которое потом стало называться факультетом. Здесь работал химик Карл Карлович Клаус, который таким образом переделал на русский лад свое имя Карл-Эрнст, — по происхождению Карл Карлович был остзейским, то есть прибалтийским, немцем. Больше года изучая состав руды из платинового месторождения, он выделил новый химический элемент, который назвал рутением в честь России, которую считал своим Отечеством. Да, собственно, Россия и была его Отечеством, остзейские немцы были едва ли не более русскими, чем уроженцы Вологды или Курска, а уж сколько сделали для своего Отечества! Генерал-фельдмаршал Барклай-де-Толли, открыватель Антарктиды Крузенштерн, генерал Врангель и мореплаватель Врангель, мореплаватель же Коцебу, арктический исследователь Эдуард Толль и еще десятки блестящих имен!

Впрочем, мы отвлеклись. Добавим только, что Ruthenia — это и есть Россия по-латыни и что Карл Карлович имел обыкновение пробовать химические вещества на вкус и как-то две недели провалялся в постели, надышавшись парами четырехокиси осмия. В том же Казанском университете работал, и даже два срока был его ректором, создатель теории строения органических соединений Александр Михайлович Бутлеров. В победный 1945-й год в Казани был организован Казанский филиал Академии наук СССР, который возглавил блестящий химик Александр Ерминингельдович Арбузов. Работал на химическом факультете университета и его сын, тоже академик Борис Александрович Арбузов, который и рассказал потрясающую историю про своего отца, Марию Кюри и элемент радий.

В начале прошлого века супруги Кюри Мария и ее муж Пьер открыли новый элемент, названный ими радием. Этим элементом с весьма необычными свойствами заинтересовались химики со всего света, в том числе и из Казани. Времена были простые, чуть ли не все химики мира знали друг друга и общались, лично или эпистолярно. Вот и Александр Ерминингельдович написал Марии Кюри письмо с просьбой прислать ему образец радиоактивного элемента. Мадам залила в стеклянную ампулу несколько кубиков раствора хлористого радия, запаяла, завернула ампулу в вату, уложила в фанерную коробочку и отправила в Казань обычной почтой. Будущий академик Арбузов что-то там поизмерял, поэкспериментировал, снова запаял ампулу и запихнул коробочку с ней в нижний ящик своего письменного стола.