Александр Горбовский - В круге вечного возвращения?

Представление о некой энергетической субстанции, носительнице жизненной силы, продолжающей существовать и после гибели тела, активно присутствует в сознании человека всю историю его бытия. Практика возвращения к жизни, о которой говорю я, предполагает, что «исылтаку», или шаман, вступает в контакт с этим энергетическим сгустком, с душой, покинувшей тело, понуждая ее вернуться обратно. Для этого лицо, которое осуществляет такую попытку, приводит себя в определенное состояние, состояние транса, когда считается, что душа его тоже покидает тело, а органы чувств перестают воспринимать окружающее.

Социальный опыт говорит, что подобная практика не могла бы существовать века и тысячелетия, если бы она пусть изредка, время от времени не подкреплялась каким-то положительным результатом. Поскольку речь здесь идет о народах бесписьменных, сведения о таких результатах могла бы хранить только человеческая память. И такие сведения действительно есть. Причем некоторые из них относятся к событиям, происходящим в довольно близкое от нас время. Вот одно из них, записанное в 1935 г, в Таймырском национальном округе.

«Жил старик шаман Порбин… С ним в одном чуме жила старуха вдова, тоже Порбина. У старухи было два сына. Один уже большой парень, промышленник, другой маленький. Старуха была совсем бедная…»

Однажды из зимнего леса, где было захоронение, старик-шаман привез зашитое в ткань тело своей умершей дочери.

«Шаманить буду, — говорит старик. — Хочу сделать девку живой. Ну ты, парень, давай мне шаманскую парку и бубен».

Парень принес шаманскую парку и бубен.

— Ну, теперь поезжай! Тут близко есть молодой шаман. Пусть он приедет шаманить — может быть, у меня одного силы не хватит.

Парень поехал к соседям и привез того молодого шамана Турдагина.

Когда молодой шаман приехал, чум старика был уже полон гостей. А сам старик лежал на полу, головой в сторону тундры потому что ушел уже в нижнюю землю. Сильно дышит, головой мотает, словно олень бежит. Всегда так шаман подражает оленю, когда идет в нижнюю землю. Потом молодой шаман лег рядом со стариком и стал тихонько говорить, что он там видит. Один человек из гостей сел у его головы, слушает и передает другим людям.

«Пришел я в нижнюю землю, — говорит молодой шаман. — Большая очень быстрая река сейчас передо мной. Старик шаман стоит перед этой рекой на берегу и не может через нее перейти».

Молодой шаман переходит через реку и в конце концов добирается до ящика в чуме мертвецов.

«Пять сердец лежит в нем, — продолжает он. — Четыре из них совсем черные. Одно наполовину еще белое. Я думаю, это сердце дочери старика».

На обратном пути он снова пересекает реку и в конце концов возвращает дочь старого шамана к жизни. «…Девка поднялась и села. — Только глаза остались у нее мутные. Дунул тогда ей шаман в лицо, и стало оно белым, и глаза светлыми. Встала она и присела к огню.»

…Теперь говорит старик шаман молодому шаману: «делал ты мою дочь живой, теперь бери ее в жены вместо платы за шаманство».

Поведал эту историю исследователям местный житель по имени Номоптэ, тоже Поробин, член этого рода. Известна и другая запись рассказа. Завершая ее, рассказчик пояснил: «Не сказка это, а старая жизнь. Старик-шаман и ребенок-шаман оба были авамскими самодями»

Есть и другие рассказы о таких шаманских возвращениях к жизни. Причем камлание продолжается иногда по нескольку ночей.

Конечно, с точки зрения современной реаниматологии подобная практика возвращения к жизни, как описана она наблюдавшими со стороны, выглядит довольно фантастично. Впрочем, не более фантастично, чем достижения той же реаниматологии, если взглянуть на них. глазами предшествующей медицинской практики.

Упоминания о каких-то приемах возвращения к жизни не единичны. Они представлены в разных эпохах и культурах, образуя как бы поток, идущий из прошлого и присутствующий в настоящем. Возможно, с подобной практикой связаны некоторые случаи, относящиеся и к нашему времени. На эту мысль наводит сообщение несколько лет назад промелькнувшее в газетах. В нем говорилось о монгольском мальчике, который оказался ночью в открытом поле при 34-градусном морозе и замерз. «Пролежав там двенадцать часов, — писал корреспондент „Известий“, — мальчик уже не подавал признаков жизни, тело его одеревенело». После многочасовых усилий монгольским врачам удалось вернуть его к жизни.

Случай это феноменальный. В сообщении не говорилось, к каким конкретным методам прибегли врачи. Можно предположить, что в числе прочих был какой-то из приемов, традиция применения которых жива в этой стране.