Лысенко В.Г.(ред.) - Smaranam. Памяти Октябрины Федоровны Волковой. Сборник статей. - 2006

Как уже было отмечено, реконструированная структура из пяти терминов адекватно описывает структуру общества, организованного по половозрастному принципу, с точки зрения членов данного общества: полноправные, т.е., судя по этнографическим параллелям, вступившие в брак, мужчины делятся на младших и старших (каковыми, судя по рефлексам со значением «отец» и опять-таки этнографическим параллелям, считаются те, чьи дети прошли церемонию инициации). Мужским возрастным степеням соответствуют женские, причем у женщин, как и у мужчин, старшими, видимо, считаются те, чьи дети прошли инициацию. Кроме того, существует возрастная степень девушек, достигших половой зрелости и соответственно имеющих право вступить (или уже вступивших) в брак, но, ввиду экзогамности ранних форм брака, с мужчинами из другой общины или экзогамной половины. Не исключено, в связи с возможной дислокальностью брака, что они, как и жены мужчин из их общины, выходя замуж, оставались в своей общине, так что члены двух групп женатых мужчин и двух групп замужних женщин одной и той же общины приходились друг другу не супругами, а братьями и сестрами, тогда как их супруги жили в другой экзогамной общине. В пользу этого как будто свидетельствует наличие «лишнего» женского термина, но с уверенностью ничего по этому поводу сказать нельзя.

За пределами данной классификации, включающей только полноправных членов общества, находящихся в социально активном периоде жизни, остаются неинициированные дети, еще не вступившие в период социальной активности, старики, уже вышедшие из него, а также юноши, прошедшие инициацию, но еще не успевшие воинскими подвигами заслужить право на вступление в брак. Их наименования, соответственно, не снабжены суффиксом *-ter и потому до сих пор не рассматривались. Для нас, однако же, эти, не охваченные традиционной классификацией группирования и их названия важны не менее, чем те, которые эта классификация считала единственно достойными упоминания.

Попробуем выяснить, реконструируются ли для праиндоевропей-ского какие-либо наименования представителей этих половозрастных групп. По крайней мере одно из таких наименований давно и хорошо известно, хотя попыток представить его как элемент определенной системы и не предпринималось. Я имею в виду ПИЕ *mer-(io) ([Pokor-ny, 1959, I, с. 738-739], где дается значение junger Mann) (суффигиро-ванная форма надежно реконструируется только для греко-арийской языковой общности). О глубокой (доиндоевропейской) древности данного этимона свидетельствует то обстоятельство, что он регулярно восходит к праностратическому *majrV, рефлексы которого имеются в афразийских (араб, mar’ «мужчина, муж» и пр.), дравидийских (брагуи mar «сын» и пр.) и других ностратических языках [Иллич-Свитыч, 1976, с. 39-41]; кроме того, как показал Старостин [Starostin, 1989, с. 118], возможно и еще более глубинное, праностратическо-северо-кавказское происхождение данного этимона.

В собственно же индоевропейских языках он дает следующие пучки значений: 1) «молодой человек (достигший половой зрелости)» (др.-инд. marya «(воинственный) юноша», «любовник»; греч. jieipa^ «юноша, девушка»); 2) «смутьян, возмутитель спокойствия» (авест. mairyo «негодяй», «молодчик»; именно последнему русскому слову авестийское более всего соответствует как по форме [производное от корня со значением «молодой»], так и по содержанию, поскольку авестийский mairyo, по выражению Бенвениста [Benveniste, 1969, I, с. 247], «c’est un jeune homme trop audacieux,... et meme un brigand» — «это чересчур дерзкий юноша... и даже разбойник»); 3) «жених», «муж» (ср.-перс. merak «жених», лат. maritus «муж»); 4) «представитель воинского сословия» (др.-перс. marika — свободный полноправный подданный-воин, к которому обращена царская надпись; однокоренной титул колесничего, представителя военой знати, в переднеазиатском арийском, возможно, является заимствованием из хурритско-го 9). Особый интерес представляет древнеиндийский термин marya. В свое время Луи Рену [Renou, 1958, с. 49] охарактеризовал его как mi-erotique, mi-guerrier («полуэротический, полувоинский» 10). В самом деле, термин этот, с одной стороны, постоянно употребляется в эротическом контексте: приближаться или стремиться «как юноша к девице» (тагу о па yosham) — устойчивое словосочетание в Ригведе, а с другой— именно этим словом обозначаются воин-Индра и воины-Ма-руты (подробнее см. ниже).

Все перечисленные выше значения легко возводятся к праязыковому «член половозрастного группирования юношей-воинов», в мирное время угрожающих спокойствию социума, во время войны составляющих ударную воинскую силу и при условии воинской доблести получающих право перехода в следующую возрастную степень и вступления в брак. Эта этимология, предложенная Стигом Викандером, в настоящее время практически общепризнана 11. Такой семантической реконструкции не противоречит и значение пашто mrayay «раб, невольник», поскольку этнографически засвидетельствовано (например, у таких народов Восточной и Экваториальной Африки, как ньика, ганда, ньямвези, конго), что «неинициированные юноши временно как бы относятся к категории лично зависимых или рабов» [Мисюгин, Чернецов, 1978, с. 170], а инициировали юношей у некоторых народов (например, у кикуйю в Восточной Африке) не сразу по достижении ими возраста воина, а лишь через несколько лет [Калиновская, 1980, с. 58-59]. :