Майк Браун - Как я убил Плутон и почему это было неизбежно

Спросите, почему я не присутствовал на этом собрании? Почему я находился так далеко от того места, где должна была решиться участь слова "планета"?

Хороший вопрос.

Я могу дать вам четыре ответа на этот вопрос. Во-первых, мне на самом деле нравится библиотечная ярмарка. Во-вторых, это был наш первый с Дайен семейный отпуск. В-третьих, никому из астрономов, даже тем, кто присутствовал на Пражской конференции, не сообщили о том, что в ходе собрания будет принято решение о том, что же означает слово "планета". Признаюсь, если бы я знал об этом заранее, я бы чувствовал, что должен непременно присутствовать на этой конференции, а не прятаться на маленьком острове где-то в северо-западной части Тихого океана. Но, к счастью для меня, я этого не знал. И наконец, в-четвертых, и, возможно, это была основная причина, я не являлся членом Международного астрономического союза, а соответственно не мог голосовать. Мне очень сложно признаться в том, что я не в состоянии заставить себя заполнить необходимые бумаги, чтобы вступить в ряды MAC. И все это из-за двенадцатого вопроса анкеты. После того как вас просят указать все сведения о вашем образовании, а также о полученных вами наградах в этой области знаний (с этим я еще мог справиться), вы должны ответить на различные вопросы, определяющие особенности вашей выдающейся личности. На этом я и остановился. Что ж… Я не был Уильямом Гершелем (первооткрыватель Урана, который вне всяких сомнений является планетой). Я также не был Адамсом или Ле Веррье, и даже не был Иоганном Галлеем. (Адамс и Ле Веррье предсказали существование Нептуна, а Галлей подтвердил их догадки). На самом деле, я и вправду хотел знать, есть ли у меня какие-либо особые достижения. Каждый раз я задаю себе этот вопрос, когда дохожу до двенадцатого пункта в анкете. Каждый раз я останавливался в том самом месте и клал на стол ручку. Мне не стоило даже беспокоить себя поездкой на собрание Международного астрономического союза, так как никто не откроет мне туда двери.

Итак, я находился в доме матери Дайен на острове Оркас. Из окна мне открывался вид на парусные шлюпки и яхты, направляющиеся к Вестсаунд, когда на мою электронную почту пришло письмо с другого конца света, в котором говорилось о том, какое же решение собирались принять в Международном астрономическом союзе по вопросу об определении слова "планета". Очень волнуясь, я прочитал это письмо Дайен.

"Дайен! О Дайен, здесь говорится, что планетами непременно остаются восемь гигантов и, само собой разумеется, что, как и Плутон, объект 2003UB313, то есть Ксена, погоди, и еще несколько крупных объектов также являются планетами". Это сообщение совершенно сбило меня с толку. Плутон и Ксена теперь являлись девятой и десятой планетами. Но наряду с ними также стояла Церера – астероид, который был обнаружен в 1801 году и который официально был объявлен "не планетой" в 1850 году. Сюрпризом, о котором я даже не подозревал, стало то, что Харон, спутник Плутона, масса которого составляла половину массы Плутона, должен был стать двенадцатой планетой. Только подумайте, двенадцать планет. Не восемь, не девять или десять, и даже не две сотни, что я еще мог бы понять. Но Харон?! Это письмо казалось полной чушью. Я никак не мог припомнить ни единого случая, когда могли идти разговоры о том, чтобы спутник Плутона причислить к планетам. О чем думали на этом собрании? Кому в здравом уме могло прийти в голову назвать Харон планетой?

Я заново очень внимательно перечитал письмо. Комитет, который был собран в секрете от всех, твердо держался той позиции, что "все объекты, имеющие сферическую форму, являются планетами". Я же полагал, что это была весьма плохая идея, но в конце концов я мог понять ее и согласиться, поскольку с научной точки зрения это определение было вполне разумным и последовательным, даже если оно было не самым лучшим и точным на мой взгляд. Если определенная группа астрономов считала это единственным правильным решением вопроса о значении слова "планета", я буду сильно расстроен и разочарован, хотя, думаю, что вполне смогу это пережить. В конце концов я буду первооткрывателем нескольких из этих планет.

У тайной комиссии были на то свои причины, о которых она сразу же дала знать. Первая причина заключалась в том, что определение слова "планета" должно было иметь под собой научную основу. Кто я был такой, чтобы спорить с этим условием? Я же выступал за то, чтобы значение этого слова имело под собой культурную подоплеку, но я едва ли мог противиться тому, что практически все астрономы придерживались научного определения. Вторая причина заключалась в том, что, решая, является ли какой-либо объект планетой или нет, достаточно было всего лишь взглянуть на него, иными словами, вам необязательно знать, где он находится, что он собой представляет или что его окружает. Членов комитета, от которых зависело решение о значении слова "планета", совершенно не заботило, что на самом деле планеты должны составлять очень небольшую группу уникальных объектов, которые отличаются от остальных тел Солнечной системы и играют в ней доминирующую роль.