Майк Браун - Как я убил Плутон и почему это было неизбежно

Время, за которое я успевал пройти по тропинке до моего жилища, полностью зависело от фазы Луны. Когда Луна была полной, я чувствовал себя как при дневном свете и буквально летел по тропе. Когда была видна лишь четверть Луны, практически ничего не было видно, однако я мог вполне четко восстановить в памяти дорогу благодаря лишь слабому сиянию Луны и тем очертаниям, которые я мог разглядеть в ее свете. Я настолько хорошо выучил мой путь к дому, что мог идти по тропе с закрытыми глазами. Я помнил каждый торчащий из земли камень, каждое дерево, каждую свисающую к земле ветку. Также я знал, где нужно уйти вправо, чтобы не наткнуться на ядовитый дуб, и где лучше держаться немного левее, чтобы не свалиться с шестиметровой насыпи, которая называлась «холодильник», получив это имя после того незабываемого случая, когда прежние жильцы лачуги, в которой я обитал, тащили домой холодильник и, преодолев большую часть пути, уронили его прямо в реку с этой самой насыпи.

Я практически наизусть помнил тропинку к дому, но все равно каждые двадцать девять дней я осознавал, что между «запомнил» и «почти запомнил» существует огромная разница.

Каждые двадцать девять дней рождалась Новая Луна, еле различимая на небе, и нащупать дорогу к дому становилось почти невозможно. Если случалось так, что небо затягивало облаками, я считал, что мне крупно повезло, поскольку я мог увидеть тропу благодаря свету отражающихся от облаков огней Лос-Анджелеса, который находился всего в нескольких километрах от того места, где я жил. Однако в те ночи, когда в небе не было ни Луны, ни облаков и я мог рассчитывать только на свет звезд и планет, я вилял по тропе, смутно осознавая, что где-то здесь меня поджидает торчащий из земли камень, а тут – свисающая с дерева ветка. Обычно я все-таки натыкался то на камни, то на деревья. И какое счастье, что моя кожа не столь чувствительна к прикосновениям ядовитого дуба.

Сейчас я живу в месте, которое больше подходит для нормального человека, — в пригороде. Теперь я добираюсь до дома только на машине, и вся сантехника теперь у меня в доме. И теперь Луна не влияет на мою повседневную жизнь, хотя я сознательно изо дня в день отслеживаю ее путь по звездному небу и каждый месяц стараюсь показывать дочери то, как Луна совершает полный круг, и все это потому, что мне нравится Луна и я нахожу ее движения по небу и все ее фазы очаровательными. Если я слишком погружен в работу, я могу неделями не обращать внимания на ее фазы. Да, тогда, когда я жил в горах, Луна имела для меня куда большее значение, я не мог не заметить ее регулярное отсутствие и беспросветное небо, петляя среди камней и деревьев.

Как ни абсурдно это звучит, по и тогда Луна не была моим другом. Дочь одного моего лучшего друга, которой тогда было всего два с половиной года и которая несколькими годами позже будет держать букет на моей собственной свадьбе, на вопрос: «Что это?» ответит: «Это Луна. Заклятый враг Майка». И в самом деле, Луна была моим самым страшным врагом, потому что я «охотился» за планетами. Сейчас ученые сооружают телескопы в самых отдаленных уголках нашей планеты: в горах Чили, на вулканах на Гавайях, на равнинных просторах Антарктиды, даже в открытом космическом пространстве – отчасти для того, чтобы избежать городских огней, которые все больше и больше стали пронзать небо. Несмотря на все усилия, нам не удастся спрятаться от самого яркого света, который каждую ночь освещает небо и затмевает звезды, — от полной Луны.

Как новоиспеченный аспирант института Беркли в области астрономии, я никогда раньше не предполагал, что Луна может быть для меня препятствием. Мир не изменился. Люди продолжали жить той же жизнью, что и в моем раннем детстве, когда я воспроизводил наяву картинки из книг – играл в грязи на заднем дворе, представляя себе, как на поверхности Луны появляются кратеры, — все это не представляло собой никакой опасности, от которой нужно было бежать. Но вскоре я стал понимать профессиональный жаргон. Дело в том, что ночи, когда Луна была полной или почти полной, назывались «светлое время». Именно поэтому многие астрономы не любили ночи полной Луны, так как занимались поисками объектов, слабо излучающих или отражающих свет. Время, когда четверть Луны не видна в полночь, называется «серое время». Однако все ждали тех ночей, когда на небе появлялась Новая Луна и ничто не тревожило темноту ночного неба. Только в такие, как они их называют, темные ночи, астрономы прочесывают небо в надежде увидеть хотя бы одну крохотную светящуюся точку. К тому времени я уже как раз занялся поисками планет, и те планеты, которые находятся от нас слишком далеко, похожи на маленькие светящиеся точки, абсолютно незаметные при свете полной Луны. Вот так Луна и стала моим заклятым врагом.