Ганс - Сексуальная жизнь в Древней Греции

Xремил. То скверные мальчишки, а не честные, а честные не просят денег» [143].

Не стоит обходить молчанием жалобы поэтов на жадность мальчиков, особенно если они знают, как смягчить эту жадность искусством ухаживания. Например, Стратон жалуется: «Увы мне! Почему опять в слезах и стенаниях мой мальчик? Скажи мне прямо; я хочу знать, в чем дело?

Ты протянул свою ладонь. Я – сражен. Может быть, ты требуешь платы; где же ты этому научился? Тебе больше не по душе кусочки сладкого печенья и сладкий кунжут и орешки, с которыми ты играешь, но твой ум занят поборами. Пусть тот, кто научил тебя этому, сгинет! Какого мальчика он мне испортил!»

С небольшими вариациями этот неприятный предмет повторяется весьма часто, но мы удовлетворимся лишь некоторыми примерами.

Особо знатные или красивые мужчины едва ли могли противостоять всем мальчикам, которые им себя предлагали. Например, Каристий в своих «Воспоминаниях» говорит: «Все мальчики Афин настолько ревновали к Диогниду, особенному любимчику Деметрия, чьего знакомства они добивались, что самые красивые мальчики в городе, когда он выходил на прогулку, все приходили туда, чтобы он обратил на них внимание».

Мальчиков не только могли купить за деньги, их даже могли нанять по контракту на долгое или на короткое время. Помимо других свидетельств, у нас есть особенно интересное место из речи, написанной Лисием в 393 г. до н. э. в защиту афинянина, который любил мальчика из Платей по имени Феодот и был обвинен неким Симоном, также влюбленным в этого мальчика, в намеренном насилии над мальчиком, что в то время считалось преступлением, подлежащим наказанию в виде изгнания и лишения имущества. В этом памятном подзаконном документе сообщается очень подробно и откровенно и вполне в порядке вещей, что этот мужчина нанял мальчика на основании контракта с целью использовать его именно с этой целью и по условиям договора Феодот получил 300 драхм.

Более того, есть несколько письменных свидетельств, из которых совершенно ясно, что в Греции, во всяком случае в Афинах и других портовых городах, существовали дома терпимости, в которых можно было за деньги провести время с мальчиком или девушкой. Эсхин, например, пишет: «Посмотри также на тех, о ком известно, что они продаются, если они сидят в публичных домах. Они обычно используют занавес, чтобы прикрыть стыд, или держат двери закрытыми».

Довольно часто такими обитателями публичных домов оказывались молодые люди, взятые в плен во время войны и проданные в рабство. Самый известный пример – Федон из Элиды, с которым Сократ в день своей смерти вел знаменитый разговор о бессмертии души. Федон принадлежал к знатной семье, и во время войны между Спартой и Элидой, будучи еще очень молодым, попал в руки врага, который продал его афинянам, где его купил владелец публичного дома. Там Сократ с ним и познакомился и попросил одного из своих богатых учеников выкупить юношу. Знаменательно, что замечательный диалог «Федон», возможно самый трогательный из написанного Платоном, назван по имени этого молодого человека и написан от лица человека, который, пусть и не по своей воле, незадолго до этого был выставлен в борделе для любого, кто был готов за него заплатить.

Однако свободные юноши иногда также добровольно посещали эти дома с целью заработать деньги, продавая свое тело. Эсхин так пишет о Тимархе: «После того как он оставил за спиной детский возраст, он остановился в Пирее в банях Евтидика, делая вид, что изучает ремесло, а на самом деле с целью себя продать, как показал этот случай».

Из слов Эсхина далее следует, что мальчики-проститутки не только посещались их любовниками в публичных домах, но и приходили в их собственные дома, чтобы иметь возможность быть в распоряжении одного хозяина, или – на званых обедах – и его гостей тоже. «Есть, – говорит Эсхин, – некий Мисгол, во всех других отношениях человек почтенный и безукоризненный, который целиком посвятил себя любви к мальчикам и не мог жить, не имея при себе певцов или кифаредов. Как только он понял, почему Тимарх остановился около бань, забрал его оттуда, заплатив некоторую сумму, и держал его при себе, поскольку тот стал резвым, молодым, сладострастным и полностью приспособленным делать то, что хотел, и Тимарх решил это ему позволить. Тимарх ничуть не противился его поведению, если тот ему подчинится, хотя его уже нельзя было назвать скромным, как он о себе заявлял». Один из афинских публичных домов с мальчиками размещался на вершине горы Ликабетт, которая поднималась на 900 футов над Афинами, как можно заключить из отрывка комического поэта Феопомпа, где гора Ликабетт говорит: «На моей вершине мальчики добровольно отдаются таким же мальчикам так же, как и другим желающим».