Леонид Почивалов - «Мечта» уходит в океан

Наш поезд мчался с огромной скоростью. Громко стучали под вагонами колеса, телеграфные столбы за окном валились как подрубленные. Я сказал бабушке, что вдруг я возьму и стану машинистом. Разве не интересно? Бабушка, понятно, свое: для любого дела надо прилежно учиться. А кто это не знает?

На первой странице своего дневника написал я про все, что видел по пути: про телеграфные столбы, которые валятся назад, про толстых дядей и тетей, которые в полосатых пижамах важно прогуливаются по перрону во время остановок поезда (неужели они тоже едут на юг «поправляться», как и я?). Писал про многие другие интересные и не очень интересные вещи, которые попадались на глаза.

И вот то, что вы читаете сейчас, — это и есть мой дневник, который я начал писать в поезде, идущем на юг.

В Симферополе нас встретил дядя Коля, папин друг, который приехал в Крым из Москвы на своей машине. На его «Москвиче» мы и добрались с ветерком до Планерского. Поскольку поезд пришел в Симферополь вечером, вся наша дальнейшая дорога была во тьме. Я крепко устал, клевал носом и, честно говоря, почти ничего по дороге не видел. Если что и видел в этом крымском мраке, то не запомнил. Но Планерское ведь тоже Крым. И здесь есть на что поглядеть. Хотя бы вот эта горища, которая возвышается над берегом моря. Называют ее Карадаг. Дядя Коля сказал, что это вовсе не гора, а горушка. Высота у нее несерьезная. Но ведь я и такой не видел никогда в жизни. В Москве-то таких гор нет, и на станции Клязьма, куда меня возят летом на дачу, горы не возвышаются.

Дядя Коля снял для нас с бабушкой комнату в небольшом домике на окраине Планерского. В комнате всего одно окно, две железных скрипучих кровати и рассохшийся шкаф, куда мы сложили наши вещи. Из окна видна дорога, по ней курортники ходят к морю, за дорогой — домишки, которые один за другим забираются на холмы. Постепенно повышаясь, холмы превращаются в склон Карадага. Вечерами, когда солнце садилось за морем, Карадаг становился черным и неприветливым. Дядя Коля сказал, что, если около вершины горы висит облако, — ожидай дождя. А дожди здесь бывают южные — проливные, сильные, тугие, отхлестывают бока Карадага, как плеткой.

Карадаг стал главной причиной всего того, что со мной приключилось и что в конце концов превратилось в эту книгу. Другой, тоже главной причиной была Ленка. Настала пора о ней немного рассказать. Ну, прежде всего, как она выглядит. Представьте себе две длинных-предлинных ноги, которые сами по себе ходят по земле; на ногах-ходулях держится хилое девчачье тельце, а на нем на длинном стебельке шеи — круглая голова с круглым белым, засыпанном крупными веснушками лицом, круглыми, как у куклы, глазами и двумя русыми косичками, наскоро заплетенными в два тощих хвостика и торчащими в разные стороны. Когда я впервые взглянул на Ленку, то сразу сказал ей: «Послушай, так ты же настоящий циркуль». Она вначале обижалась, а потом привыкла. Так и стал ее называть Циркулем.

Ленке, как и мне, четырнадцать. Она тоже окончила этой весной седьмой класс, ходит в студию живописи, потому что, как сказала мне бабуля, у девочки обнаружили талант. Живет Ленка в Симферополе, приехала в Планерское погостить на каникулы к своей бабушке. А бабушка ее и есть хозяйка дома, где мы сняли комнату. Так что Ленка теперь будет мне попадаться на глаза с утра до вечера. И это, честно говоря, меня не очень-то обрадовало. Девчонка есть девчонка. Даже если не шибко воображает, то все равно говорить с ней не знаешь о чем.

Когда я увидел Ленкину оттопыренную губу, то подумал: «Недотрога». Но недотрога вдруг спросила: «В горы не боишься ходить?» Я не понял, к чему она клонит, но презрительно дернул плечом: «А чего тут бояться?!» Не растолковывать же незнакомой девчонке, что в горах я никогда не был, поэтому знать не знаю, боюсь ли ходить туда или нет. Но думаю, что не боюсь. Чего особенного! Лезь по скалам вверх, да и только! Главное, не сорваться.

Недотрога сказала:

— Говорят, если залезть на самую вершину Карадага, то оттуда видны берега Турции.

Я не поверил:

— Врешь!

Она вовсе не обиделась.

— Я же сказала: говорят… Мне ребята на пристани говорили. Если подняться на Карадаг на заре, когда солнце только-только выйдет из-за гор и будет светить в сторону Турции, как огромный прожектор, то с самой карадагской вершины совсем просто увидеть берега Турции — они не высокие и желтые, потому что песчаные.

Она взглянула мне в лицо серыми немигающими глазами.