Петр Толочко - Кочевые народы степей и Киевская Русь

Можно ли объяснить небольшое число находок собственно монголо-татарских погребений в степных регионах трудностью их обнаружения? В какой-то мере, да. Но, думается, не это главная причина. Есть значительно больше оснований предполагать, что монголо-татары очень быстро восприняли обычаи местного тюркского кочевого населения и хоронили своих умерших так же, как и они. К тому же, собственно монголы составляли лишь незначительную часть кочевого населения не только южнорусских степей, но и в целом Золотой Орды.

Этническое растворение монголо-татар в море тюркского степного населения сопровождалось также значительным участием в этом процессе и восточнославянского элемента. Порабощенная Русь служила для татар не только источником их экономического благополучия, но также и неиссякаемым резервом рабочей силы.

Ежегодно десятки тысяч русских людей уводились в степь, где они были обречены на пожизненное поселение. Важное свидетельство этому находится у Плано Карпини. Согласно ему, татары брали десятину от всего — от людей и от вещей. Они отсчитывали десять юношей и одного из них брали себе, то же делали с девушками: забирали их в свою землю и превращали в слуг. Из последующего рассказа Карпини явствует, что в татарскую неволю уводили из семьи каждого третьего сына, а также всех незамужних женщин. Они пополняли гаремы татарских вельмож (в том числе и ханов), рожали им наследников и таким образом содействовали европеизации тюркско-монгольского этноса.

В свою очередь, восточные славяне также «окрашивались» в тюркско-монгольские тона. Происходило это не только путем многочисленных внебрачных связей татарских воинов с русскими девушками, но и благодаря оседанию части татар в южнорусском пограничье и их постепенной ассимиляции. Из Лаврентьевской летописи узнаем про слободы татарского баскака Ахмата в Посеймье. В них кроме татар проживали, по-видимому, и русичи. Летопись пишет: «Умножашася людей в свободахъ тхъ, со вспхъ сторонъ сошедшеся». В реальной жизни таких татаро-славянских слобод на южнорусских землях было много. Есть основания предполагать, что в них селились те татары, которые были христианами. Л. Гумилев полагал, что подобно тому, как тюрки, черные клобуки и берендеи искали в XII в. покровительства киевских князей, так должны были монгольские христиане лепиться к южной границе Русской земли. Когда киевский иерарх Петр Акерович на Лионском церковном соборе 1245 г. отвечая на вопрос о татарской вере, заявил, что они верят в единого владыку света, а Бог и Его сын находятся на небе, он, вероятнее всего, имел в виду кочевников-христиан.

Разумеется, степень взаимных влияний русских и монголо-татар на раннем этапе их драматического соседства не следует преувеличивать, но и отрицать их наличие тоже нельзя.

Подводя краткий итог исследованию истории взаимоотношений кочевых народов степей с восточными славянами и Русью, необходимо отметить, что соседство двух миров, длившееся более тысячи лет, оставило взаимный и неизгладимый след. Он отразился во всех сферах жизни, но больше всего — в области этногенеза кочевого и оседлого населения.

Степные народы, вынужденные постоянно искать новые жизненные пространства, непрерывно вторгались в лесостепные районы, занятые земледельцами. Обладая мобильным и хорошо вооруженным конным войском, кочевники почти всегда достигали военного преимущества над оседлым населением. Нередко последнее на длительное время становилось данником степных властителей, несло ощутимые материальные и людские потери.

И все же историческая перспектива практически всегда оставалась за земледельцами. Победители приходили и уходили, часто вообще исчезали с исторической арены, а побежденные продолжали поступательное развитие на своих землях.

В рассказе «Повести временных лет» о так называемом «примучивании» дулебов обрами (аварами. — П. Т. ) приведена поговорка, бытовавшая на Руси еще в XII в.: «Погибоша аки oopt» [253] Повесть временных лет. Ч. I. М.; Л., 1950. С. 14. — Там же. . Летописец не без удовлетворения замечает, что обры были истреблены за их грехи Богом: «И помроша вси, и не остался ни единъ объринь […] их же нѣсть племени ни наслѣдка» [254] Там же. .

В аналогичном положении оказались и другие кочевые народы Средневековья. Говоря словами летописца, «ни племени, ни наследка» не оставили хазары, печенеги, торки, половцы.