Нора Букс - Эшафот в хрустальном дворце - О русских романах В. Набокова

Набоков В. Дар. Ann Arbor: Ardis, 1975. С. 46.

Образ Клары в контексте цветочного символа прочитывается как аллюзия на стихотворение В. Брюсова «Мечты о померкшем» (1893).

Черный наряд героини контрастирует с ее именем — Клара. Clarus (лат.) — светлый.

Connolly J. Nabokov’s Early Fiction. P. 33.

Цитирую по переводу М. Лозинского:

Ср. у Набокова: «В голой комнате опять была толпа, которая, казалось, только затем и пришла, чтобы во все глаза смотреть на то, как эти угрюмые господа пишут… они перешли к другому столу, — опять была очередь, давка, чье-то гнилое дыхание» (с. 120).

Пение Алферова — пародийная отсылка к песне соловья в «Пасторальной», 6-й симфонии Бетховена (1808).

Некрасов Н. А. Полное собрание сочинений: В 3 т. Л., 1967. Т. 2. С. 110. Набоковский отсыл к поэме Некрасова «Мороз, Красный нос» возвращается в текст романа, цитирую: «Он (Ганин. — Н. Б.) никогда не видел ее (Машеньку. — Н. Б.) простуженной, даже озябшей. Мороз, метель только оживляли ее…» (с. 107–108).

Образ бабочки еще раз возникает в романе, когда Ганин и Машенька обмениваются письмами. «И было что-то трогательно-чудесное, — как в капустнице, перелетающей через траншею, — в этом странствии писем через страшную Россию» (с. 136). Бабочка-душа пересекает страшную границу, ибо парит в ином пространстве. В потустороннем мире русского пансиона образ бабочки дан в пародийном воплощении: у госпожи Дорн «старая такса… с седою мордочкой и висячими ушами, бархатными на концах, как бахрома бабочки» (с. 14).

Valery Paul. Cahiers. Paris, 1974. V. II. Р. 248.

В файле — сноска № 25 — прим. верст. ).

Ю. Левин пишет, что в романе «Машенька» внешнее пространство — реальное, замкнутое, а внутреннее — воображаемое, открытое. (Левин Ю. Биспациальность как инвариант поэтического мира Набокова. С. 56–57).

Данте А. Божественная комедия… С. 21 — Ад. III. 109, 110.

Такая организация пространства допускает предположение об отсылке романа к Легенде о Граде Китеже.

Каргина Арнольда Бёклина «Остров мертвых» появляется в разных набоковских романах. Известно по меньшей мере пять версий этой работы — условие, которое не прошло для Набокова не замеченным. Литературным источником Бёклину, по предположению критиков, послужил Готфрид Келлер. Об этой картине см.: Delevoy R. L. Le Symbolisme. Geneve, 1982. P. 55.

Названием песни служит ее первая строка «Из-за острова на стрежень», музыка и слова народные. Известен пушкинский вариант воспроизведения сюжета: три стихотворения под общим названием «Песни о Стеньке Разине» (1826) (Пушкин А. Полное собрание сочинений: В 9 т. / Под ред. Ю. Оксмана и М. Цявловского. М., 1935. Т. 2. С. 234–236). О герое песен, атамане донских казаков, в Комментариях к «Евгению Онегину» В. Набоков пишет. «Stenka Razin. The famous robber chief, hero of several Songs, a repentant Robin Hood of sorts, but considerably more sanguinary than the good yeoman. The Soviet police being to present Robin Razin as an early promoter of the People’s Revolution…» — Eugene Onegin. Trans. with commentary V. 3. P. 279.

Цитирую по тексту, опубликованному в сборнике «Песенник» (Париж. РСХД, С. 42).

Письменный стол Алферова, в котором «всплывает» прошлое Ганина: «громада с железной чернильницей в виде жабы и с глубоким, как трюм, средним ящиком…» (с. 14).

Набоков В. Защита Лужина. Ann Arbor: Ardis, 1979. С. 184.

«Я советую вам здесь остаться… — говорит Алферов Подтягину. — Это, так сказать, прямая линия. Франция скорее зигзаг, а Россия наша, та — просто загогулина. Мне очень нравится здесь… Математически доказываю вам, что если уж где-нибудь жительствовать…» (с. 26).

Осязание: о тропинке, по которой гуляла Машенька: «…он знал этот путь на ощупь и на глаз, как знаешь живое тело…» (с. 73).