Денис Львов - Крибле-крабле-бумс

Рисунок Е. Стерлиговой

Робот К-95 избегал людей, Нет, он их не боялся и не робел В их присутствии, просто не имел желания встречаться с ними, Таким уж его создали на планете с труднопереводимым названием.

Прибыв на Землю и поселившись в отрогах швейцарских Альп, дядя Вилли — так в нашем мире назвал себя робот — зажил уединенной жизнью. Гости к нему не ходили. Если же в кои-то веки одуревший от скуки и одиночества сосед все-таки добирался до его дома, то встречал, мягко говоря, недружелюбный прием. К-95 цедил слова с такими паузами, что даже привыкшему к молчаливости жителю гор становилось не по себе. Прибавьте к этому, что спиртного дядя Вилли в рот не брал и никогда не потчевал им гостей, для разговора о девочках из долины был слишком стар, не отличал шестерки бубей от туза пик — и вам станет ясно: жизнь его

протекала уединенно и безмятежно.

Но так казалось лишь на первый взгляд. На самом деле сутки робота К-95 были заполнены до отказа, ибо ревностно и со знанием дела выполнял он свою основную функцию — смотрителя тайного космического маяка. Кроме того, К-95 являлся первоклассным специалистом (другого за границу не пошлют) по ремонту оборудования космических кораблей. Он всегда был готов оказать экстренную помощь любому кораблю, совершившему посадку рядом с его охотничьим домиком.

Однако столетия проходили за столетиями, а такого чрезвычайного происшествия не случалось. Чго ж, тем лучше, думал дядя Вилли, вглядываясь в звездное небо. Если, конечно, роботы вообще способны думать…

Иногда, не чаще раза в пятьдесят лет, К-95 совершал прогулку вниз, к людям. Пробыв в толпе горожан дней пять-шесть, он поднимался к себе и отсылал на родину подробный отчет о виденном. Там на далекой планете, с интересом наблюдали за развитием земного общества, тревожась: погибнет неугомонная цивилизация в результате постоянной резни, голода и болезней или все-таки выживет…

К началу рассказа робот как раз двигался в город и уже миновал предместья. Шел К-95 размеренным шагом уставшего человека (4,27 километра в час), не обращая особого внимания на окружающий мир. Роботы не способны отвлекаться посторонними вещами. Но именно эта особенность и послужила причиной трагедии. Дядя Билли но заметил, как наперерез ему вынесся из-за угла тяжелый грузовик, Раздался визгливый крик тормозов, шофер яростно крутанул баранку, но было поздно. Передние колеса подмяли под себя стража космического маяка, и робот перестал функционировать. Врач, прибывший на место происшествия, констатировал мгновенную смерть, а потом тело дяди Вилли было предано земле на самом дальнем участке кладбища. Оно и сейчас там лежит. Что ему сделается, железному?

Шофера грузовика пригнали невиновным, и он отделался легким испугом. (Автор нуждался в нем лишь для развития сюжета и, разумеется, лично позаботился о его безнаказанности).

И это все о них обоих. Оставим же робота К-95 в покое, как ружье, что после охоты вешают на стену до лучших времен.

Но история наша не кончается. Мы вновь поднимемся к суровым вершинам заснеженных Альп, навстречу опасностям, приключениям и, конечно, любви!

Был месяц март. Солнце вставало огромное, оно летело к зениту, рассыпая мириады искр на крепком насте. В такую погоду лыжная прогулка — редкое удовольствие. Тем более, что не бывал дальше Московских гор наш новый герой — молодой аспирант кафедры зарубежной литературы МГУ. Он приехал в Швейцарию на практику и еще в дороге мечтал покататься на лыжах в Альпах. Мечта была столь обворожительна, что после месяца спокойной жизни он взял у своих новых швейцарских друзей специальные слаломные лыжи и, зарезервировав за собой недельный отпуск, отправился в горы…

Да, чуть не забыл! Звали его Саша. Александр Петрович Чернобородов.

Швейцарцы славятся не только сыром, но и деликатностью, а потому, когда Саша объявил о своем решении, они не стали его отговаривать, ссылаясь на трудности подобных прогулок. Впрочем, один из них спросил с некоторым сомнением в голосе:

— Скажите, Александр Петрич, ви в самой дел умейт скакать с горка?

На что получил резко утвердительный ответ и, со свойственной жителям этой страны флегмой, сделал вид, будто не заметил отчаянного румянца, залившего обычно бледные щеки его собеседника.