Дмитрий Токарев - Курс на худшее - Абсурд как категория текста у Д.Хармса и С.Беккета

Характерно, что текст «Одиннадцать утверждений Даниила Ивановича Хармса» ( Псс—2, 304), в котором говорится о «текучей» мысли, начинается утверждением, что предметы пропали.

«Заумь здесь — обостренная фонетика — угадывание через звук, или выявление звуком нашего подсознательного», — говорит Крученых (Крученых А. Заумный язык у Сейфуллиной, Вс. Иванова, Леонова, Бабеля, А. Веселого и др. С. 14). По словам К. Малевича, «интуитивное творчество бессознательно и не имеет цели и точного ответа» (Малевич К. С. От кубизма к супрематизму. Новый живописный реализм. С. 193).

Отсюда и интерес Хармса к разного рода магическим манипуляциям.

Юнг К.-Г. Психология переноса. С. 188.

Юнг К..-Г. Психология и алхимия. С. 326.

Там же. С. 330.

Юнг К.-Г. Mysterium coniunctionis. С. 475.

Там же.

Деревьям посвятил одну из частей своего трактата «Разговоры вестников» Я. Друскин.

У Хармса рождение поэтической вещи происходит также за миром.

Вестники наблюдают, как почки раскрываются на деревьях, то есть присутствуют при творении мира, происходящем в каждом отдельно взятом мгновении, которое становится тем самым «вещью в себе» (см.: Друскин Я. С. Разговоры вестников // Чинари—1, 773–774).

Юнг К.-Г. Синхронистичность. М.; Киев, 1997. С. 292.

Юнг К.-Г. Mysterium coniunctionis. С. 507.

Юнг К.-Г. Синхронистичность. С. 301.

Юнг К.-Г. Синхронистичность. С. 292.

Там же. С. 233.

В 1937 году Хармс напишет: «Вот грянул дождь, / Остановилось время, / Часы беспомощно стучат / Расти трава, тебе не надо время. / Дух Божий говори. Тебе не надо слов» ( Псс—1, 288).

Юнг К.-Г. Синхронистичность. С. 232–233.

Jaccard J.-Ph. De la réalité au texte. L’absurde chez Daniil Harms // Cahiers du monde russe et soviétique. 1985. Vol. 26 (3–4). P. 295.

Собрания чинарей происходили, как правило, раз в неделю на квартире Липавского или Друскина. Друскин вспоминал: «Разговоры велись преимущественно на литературные и философские темы. Все, что мы писали, мы читали и обсуждали совместно. Иногда спорили, чаще дополняли друг друга. Бывало и так, что термин или произведение одного из нас являлось импульсом, вызывавшим ответную реакцию. И на следующем собрании уже другой читает свое произведение, в котором обнаруживается и удивительная близость наших интересов и в то же время различия в подходе к одной и той же теме. <���…> Бывали у нас и расхождения и часто довольно серьезные, но на непродолжительное время и одновременно такая близость, что бывало, один из нас начнет: „Как ты сказал…“, а другой перебьет его: „Это сказал не я, а ты“» (Чинари // Wiener Slawistischer Almanach. 1985. Bd. 15. S. 400–401). Можно сказать, что общение чинарей носило характер «соборной коммуникации».

См.: Юнг К.-Г. Психология переноса. С. 147; Юнг К.-Г. Психология и алхимия. С. 255–256. Если в «О.Л.С.» налицо три элемента из четырех, то в «Мести» апостолы перечисляют все четыре, что вызывает немедленное появление Фауста-алхимика ( Псс—1, 149; здесь же фигурирует и уже знакомый нам кувшин). Поскольку алхимический процесс предполагает единение всех элементов, в том числе воды и огня, их противопоставление становится некорректным: так, на мой взгляд, не совсем справедлива точка зрения, в соответствии с которой Фауст и его элемент — огонь — играют в «Мести» сугубо негативную роль (ср.: Жаккар , 54–55).

Юнг К.-Г. Mysterium coniunctionis. С. 307.

Юнг К.-Г. Психология переноса. С. 163.

Юнг К.-Г. Mysterium coniunctionis. С. 425.

Там же. С. 426. «Вестники знают язык камней», то есть дорефлексивный, молчаливый язык, отмечает Друскин ( Чинари—1, 774).

См. сценку Хармса «Воронин (вбегая)…» ( Псс—2, 41).

Ferenczi S. Thalassa. P. 64.

Меркурий является «семенной материей» как мужчины, так и женщины. «Mercurius masculinus и Mercurius foemineus соединяются в и посредством Mercurius menstrualis, т. е. „aqua“» (Юнг К.-Г. Mysterium coniunctionis. С. 504).

Там же. С. 513.

Юнг К.-Г. Психология переноса. С. 206.

Beckett S. Nouvelles et Textes pour rien. P. 178.

Ibid. P. 146.

В октябре 1935 года Беккет присутствовал на одной из лекций, которые давал в Лондоне Юнг. В частности, Юнг говорил о своей пациентке, которая так никогда окончательно и не родилась. Позднее Беккет отметил сходство между этой женщиной и Мэй, персонажем своей пьесы «Шаги» (см.: Knowlson J. Beckett. P. 776).