Чарльз Флауэрс - 10 ЗАПОВЕДЕЙ НЕСТАБИЛЬНОСТИ. ЗАМЕЧАТЕЛЬНЫЕ ИДЕИ XX ВЕКА

Фрейдизм становился клише. Становилось модным писать глупые и странные биографические анкеты, получившие название «психобиографии» и т. д. Раньше мировая культура отвергала фрейдизм, теперь она доводила свое поклонение перед идеями Фрейда до абсурда. С другой стороны, среди ученых и философов до сих пор остаются противники теории, не принимающие идею о глубоком конфликте внутри личности (в качестве примера могу отметить, что некоторые из моих родственников вовсе не считают нашего деда жертвой «военного невроза», а полагают, что он был просто отравлен при газовой атаке).

В развитии научных идей работает великий принцип, предложенный в физике Ньютоном еще в XVIII веке, согласно которому действие всегда рождает противодействие. В психологии таким противодействием фрейдизму выступило целое научное направление, объединяемое термином бихевиоризм ( behaviour, поведение), которое оформилось после выхода в свет книги с одноименным названием в 1925 году. Автором был психолог Дж. Б. Уотсон, который решительно «выбросил» из научного рассмотрения такие понятия как сознательное, бессознательное и субъективное. Уотсон начал знакомить научную общественность со своими идеями задолго до публикации книги, убеждая коллег, что в психологии (подобно естественным наукам) необходимо заниматься анализом только объективно наблюдаемых факторов (прежде всего, поведения). Факторы, которые невозможно экспериментально наблюдать, изучать и измерять с достаточной точностью, следует игнорировать или отбрасывать. Надо отметить, что в свое время такая категоричность и полный отказ от субъективной оценки вызывали в академических кругах немало шуток и острот, примером которых может служить анекдот из остроумного романа когнитивиста Дэвида Лоджа, в котором психолог-бихевиорист после секса спрашивает подругу (тоже психолога): «Я видел, тебе было очень хорошо! А мне?».

Уотсон и его сторонники были убеждены, что поддающиеся измерению параметры поведения в значительной мере обусловлены внешними факторами. Изучая людей и животных в лабораторных условиях, ученые надеялись выявить общие законы поведения, признавая при этом, что такая задача в целом является исключительно сложной и требует длительных исследований.

Примерно в эти же годы возник новый подход к изучению структуры личности. Русский физиолог Иван Павлов (обессмертивший свое имя общеизвестным термином «павловский рефлекс») еще в конце XIX века начал систематические исследования взаимодействия мозга с различными органами тела. В одном из его известных экспериментов собака глотает пищу, которая затем удаляется из пищевода через фистулу, не доходя до желудка. Павлов обнаружил, что при этом в пустом желудке собаки выделяется желудочный сок, необходимый для переваривания пищи, и правильно понял, что мозг собаки посылает «команду на запуск» в желудок после того, как поступает некий входной сигнал от нервных окончаний во рту.

В 1903 году он начал свои ставшие знаменитыми эксперименты с рефлексами, которые вызывали и продолжают вызывать восхищение специалистов и общественности. Кроме этого, к его работам до сих пор с огромным интересом относятся и все склонные к «промыванию мозгов» политики, например коммунисты, пришедшие к власти в России в то время. Описанное слюноотделение у собаки при виде пищи не содержит в себе ничего таинственного (в конце концов, у людей происходит то же самое при виде аппетитного бифштекса), вследствие чего бихевиористы и называют этот очень простой рефлекс безусловным. Однако затем Павлов ввел в эксперимент звонок, который включался незадолго перед кормежкой. Через короткое время собака привыкла к этому, после чего слюноотделение начиналось у нее сразу после звонка. Иными словами, собака стала ассоциировать звонок с едой и начинала переваривать воображаемую пищу, даже не видя ее. Этот рефлекс был назван условным и таил в себе очень многое. (И. П. Павлов прекрасно понимал роль условных рефлексов в общественно-политической жизни и, более того, пытался соотнести их с реальными историческими событиями в России. Например, в 1932 году он писал о своем «…печальном взгляде на русского человека,…для которого существуют только слова. Его условные рефлексы координированы не с действиями, а со словами». – Прим. перев . )

Людям всегда нравилось думать, что их возможности и запросы являются неизмеримо более сложными и высокими, чем потребности лабораторных животных в пище, однако многие бихевиористы считают, что мы просто не чувствуем, насколько «глубоко» мы привязаны к окружению и обстоятельствам и насколько наше поведение определяется внешними условиями. Уотсон так сильно увлекся этими идеями, что стал чувствовать себя почти мессией в деле воспитания и формирования человека. Он даже самоуверенно утверждал, что может взять группу детей (почему-то, говоря о такой группе, он упоминал двенадцать учеников, в чем вполне можно угадать оговорку по Фрейду) и «подготовить из них требуемый набор специалистов (врачей, адвокатов, художников, менеджеров и, если угодно, даже воров или нищих), независимо от их собственных талантов, склонностей, способностей и расового происхождения». Другими словами, из одного человека можно вырастить антиглобалиста, из другого – буддистского послушника, пользуясь теми же методами, которыми в одной из Гарвардских лабораторий обучают голубей играть на пианино. Принципиальной разницы в обучении не существует. Голуби учатся играть, получая в награду зерна, а люди – нечто более сложное, например обещания и надежды.