Каждый пусть сам проверит, на какой ступени погибели он находится.
Особенно трудно избежать гордости талантливым людям. Поэтому художники, писатели, ученые, не будучи в силах избежать «бесстыдного проповедания своих трудов» и тому подобных вещей, о которых столько сказано у святых отцов, стали сперва доказывать, что этого и вообще нельзя избежать, не по силам-де человеку, а после спустились и еще ниже — начали говорить, что гордость даже необходима людям: это единственный рычаг, направляющий и движущий культуру, без нее не было бы никакого прогресса и так далее.
Все эти рассуждения не новы. Так, например, уже знаменитый Гораций хвастался, что он — первый представитель эолийской лирики в Италии («Princeps Aeolium carmen ad Italos deduxisse modos»*, (*«...первый я на голос Эолийский свел песнь Италии». (К. Гораций Флакк в переводе А. Фета. СПб., 1898.) — Прим, составителя.)— говорит он про себя), за что-де ему нужно дать лавровый венок и поставить вечный памятник 6. В своих «Посланиях» 7он также говорит, что он первый из римских поэтов показал миру, как надо писать ямбы: «Ego primus jambos ostendi Latio»**. (** «Паросские ямбы я первый Лациуму указал...» (Там же.) — Прим, составителя.)
Если обратиться к нашему времени, то примеров не счесть.
Два вида гордости различаются: плотская и духовная, мирская и монашеская 8.
То, что сказано было о тщеславии, можно применить и к данному случаю. Дополнения же не настолько существенны, чтобы составить для новоначального большую потерю, если он о них не узнает, а подвижникам они из личного опыта известны. Поэтому я их опускаю.
Не разграничивая полностью один вид гордости от другого, я приведу общие признаки, по которым можно будет каждому проверить, насколько глубоко сидит в нем гордость, и можно будет также знать, чего ему нужно опасать--293-
ся и избегать. Отчасти эти признаки гордого устроения сердца послужат дополнением к тем, что были указаны в начале этого параграфа.
Итак, болезнь эта определяется и протекает следующим образом. Начинается она с того, что в разговоре проскальзывает крикливость, в молчании — досада, в веселии — громкий разливающийся смех, в печальных обстоятельствах — неразумная скорбь, при ответах — строптивость, в речах — легкомысленность, слова вырываются без всякого участия сердца, безрассудно.
Если все это у отрока или, например, у юноши имеется, то ясно, что они больны. Надо звать врача (духовного), пока не поздно, и лечиться. Иначе болезнь будет развиваться.
Терпение у человека теряется, любовь пропадает. Он делается дерзким, склонным к оскорблению других. Если нужно сделать что-либо по послушанию, то делает очень неохотно, и то разве только в том случае, если это совпадает с его собственной волей и желанием. Никакие увещания на такого человека уже не действуют, потому что он всегда старается настоять на своем мнении и уступить кому-либо никак не хочет. Таким образом, сделавшись неспособным принимать спасительные советы, он во всем доверяет больше уже своему мнению, а не старших, не исключая и духовного отца.
Если и на этом человек не остановится, то вскоре всякий благочинный порядок становится ему мерзким, и он начинает его бегать как огня. Старчество, духовное руководство, правила Церкви и святых отцов, даже Священное Писание (в церковном понимании) — всего этого он страшится как препятствующего его духовному росту и тормозящего развитие его личности. Ввериться духовному руководству кажется для него тем же, что завязать себе глаза и идти к пропасти. Если это монах, то он начинает желать жить в уединении или, наоборот, окормлять и спасать других. Для этого спешит набрать себе учеников и учениц, пока не поздно и они не лишились сего драгоценного сокровища. Наконец начинает думать и о том, что пора получить ему для сего великого дела спасения людей Божий дарования: прозорливость, дар врачевания болезней и прочие; ожидает эти дары и во всех своих словах и мимоходом брошенных фразах видит глубокий смысл, откровения от Господа и пророчества.
-294-
Я не буду описывать более тяжкие степени падения, потому что и эти уже влекут за собой геенну 9. Приведу только любопытный пример, когда человек, сам того не желая, свидетельствует о своей гордости:
«Один премудрый старец, — передает Иоанн Лествич-ник 10, — духовно увещевал гордящегося брата; но сей ослепленный сказал ему: "Прости меня, отче, я не горд". Мудрый же старец возразил: "Чем же ты, сын мой, яснее можешь доказать, что ты горд, как не тем, что говоришь: я не горд?"».
Читать дальше