Епископ Варнава Беляев - Основы искусства святости. т3

9

людьми» .

Опуская рассуждения о количественной стороне труда и о границах его, о чем скажу в ином месте 10, не хочу сейчас оставлять читателя в смущении и приведу случаи из житий святых и истории подвижничества нашей Св. Руси, показывающие, что иноки принципиально не отказываются от служения на потребу ближним, в какой бы оно форме ни выражалось. Но опять замечу, что не для всех это возможно и обязательно, а только для лиц, достигших, по крайней мере, средней степени совершенства 11.

Так, преп. Сергий Радонежский «многих научает душеполезными словесами и на покаяние к Богу обращает» 12. То же слышим о последующих пустынных отцах. «Преп. Арсений... ни встречного зверолова, ни рыбака не отпускал без благословения, ни одного трудящегося — без призыва на его дело милосердия Божьего. Св. Димитрий Прилуцкий, пользуясь тем, что его обитель лежала "на распутиях многих, мимоходящих от Москвы и даже до великаго окиана - моря", превратил ее как бы в постоянный приют, где странники получали, конечно, не одну только телесную пищу» 13.

Таково общественно-просветительское значение святых 14.

Рядом с поучением шли дела милосердия, которое русское иночество с самого начала включило в свои существен--141ные обязанности. Заповедь о милосердии преп. Сергия, «никогда не оставлявшего благотворения, никого из неимущих не отпускавшего с пустыми руками», вменившего своей братии в обязанность призрение странников и уход за больными, — эта заповедь исполнялась не только ближайшими его учениками, но сохранилась и до наших времен 15. И так было не в одной Троицкой Лавре, но и во многих других обителях, во всех лучших. Нет — да и не могло быть — «ни одного подвижника, основателя или выдающегося руководителя монастыря, который, несмотря на всю личную склонность к "пустынному" и созерцательному житию, не отличался бы деятельным милосердием и не заповедал бы его братии. Нестяжательность для себя и даже для обители, с одной стороны, готовность к помощи нуждающимся — с другой, — вот общая им характерная черта. Таким учителем нестяжательности был, например, преп. Кирилл Белозерский... Во время голода он раздавал народу без остатка все, что было в монастырских закромах, которые, однако, чудесным образом не переставали пополняться... 16Такими же нестяжателями были преп. Стефан Махрищский, преп. Евфимий Суздальский и "великий наставник о страннолюбии и о труде" преп. Димитрий Прилуцкий, отказавшийся от пожертвований на монастырь, внушая благотворителям, что

17

рабов и сирот подобает питать прежде, нежели иноков . Св. Дионисий

Глушицкий на предложение князя Юрия Ивановича просить имения для монастыря ответил: "Иноком достоит молитися. Благий наш Учитель Господь рече Своим учеником: не стяжите ни злата, ни сребра” [Мф. 19, 9]. Братии же своей тот же праведник внушает: "Наипаче подвигнемся помога-ти нищим и

сиротам и вдовицам", что в голодную годину и выполнялось в его обители, до

18

последнего мешка муки... Преп. Григорий Пельшемский во время Шемякиной смуты кормит множество крестьян и дает им приют в своем монастыре 19, св. Корнилий Комельский отказывается от щедрых даров князя Василия III: "не восхоте бо просити ничесоже", кроме "земли мало с лесом", чтобы "от поту лица

своего есть хлеб свой и кормить мимоходящих", что и выполнялось до раздачи

20

последнего имевшегося...

Необходимо при этом отметить общую русским подвижникам черту — их заступничество за слабых, за угнетенных и обездоленных в светском общежитии. Это так называемое -142-

"печалование" за "меньшую братию", за "младшую чадь" и даже за осужденных, "опальных", установившееся с древнейших времен... 21

Особый вид заступничества — за подневольных, за рабов и холопов, от

22

насилия и жестокосердия господ их... Опаснее было "печалование" за провинившихся или попавших в немилость государственных людей, либо за целые города. Однако и перед этой задачей не отступали русские подвижники». Имена Феодорита Соловецкого, блаженного Николы Салоса, святителя Филиппа, митрополита Московского, — все трое «печальники земли Русской» пред Иваном Грозным, — кажется, всем известны.

«Сколько раз, когда, по словам современников, "до облак вздымавшаяся буря" междоусобий переходила в кровавые преступления, из уст подвижников раздавался то жалостный, то грозный призыв к враждующим "престати от таковаго безумия" и вернуться "к любви светоносной"?!.» Опуская славные имена Алексия, митрополита Московского, преп. Сергия Радонежского, напомню только о митрополите Ионе, игумене Кирилло-Белоезерского монастыря Трифоне, Мартиниане Ферапонтовском и Михаиле Клопском, которые «сломили смуту неукротимого Шемяки, обличая его "дьявольское самомнетельство и