Ойген Бём-Баверк - Избранные труды о ценности, проценте и капитале (Капитал и процент т. 1, Основы теории ценности хозяйственных благ)

Необходимо отметить, что ряд крупных авторитетов субъективной школы высказались против того, что каждое благо имеет ценность, равную предельной полезности.

Так, Госсен пишет 1029 : «Отдельные атомы одного и того же предмета потребления имеют весьма различную ценность и вообще для каждого человека только известное число этих атомов, т. е. только определенная масса, имеет ценность. Из всего, что вообще способно приобретать ценность, обладает ценностью только определенное, большее или меньшее количество; увеличение этого количества сверх указанной границы влечет за собой лишение ценности. Запас (благ), при увеличении своем, всегда приближается к этому обесценению таким образом, что то, что приобрело ценность вначале, обладает наивысшей ценностью, всякое дальнейшее приращение одинакового размера получает меньшую ценность, пока, наконец, не наступает обесценение».

Лифман 1031 , который сочувственно цитирует это место из Госсена, добавляет 1031 : «В этом пункте австрийская форма теории предельной полезности отходит от учения предельной полезности Госсена, а также от Джевонса и Вальраса. Ибо, согласно ей (австрийской теории), ценность всякого отдельного количества измеряется ценностью последнего частичного количества. Это учение является, однако, отклонением от чисто субъективного восприятия ценности».

Шумпетер точно так же защищает ту точку зрения, что отдельные единицы запаса имеют различную ценность. Так, он пишет следующее 1033 : «Как только мало-мальски значительное количество обращается на определенное производительное употребление, то, если наш расчет должен быть расчетом практика, мы не можем оценивать просто всех единиц сообразно предельной полезности, а лишь одну — или части одной, если дело идет о предмете, одна единица которого представляет нечто ощутительное — и притом любую, но другим единицам мы должны приписать прогрессивно возрастающую ценность 1033 .

Дополнительным примером дуализма австрийцев и того, что они проецируют на психический мир Робинзона, на его суждения о полезности целый ряд свойств, которые являются отражением рыночных законов, могут служить знаменитые «скалы потребностей» австрийцев, например, схемы Менгера. В экономической литературе весьма усиленно дебатировался вопрос о возможности измерения ощущений, в частности полезности (см. сводку различных мнений в книге Билимовича «К вопросу о расценке хозяйственных благ» ([Киев, 1914]. С. 102—111). Нас в данном случае интересует не сам вопрос о возможности измерения чувств. Если бы даже была доказана возможность [107] идеального измерения наших чувств, от этого теория предельной полезности не стала бы ни на йоту более правильной теорией. Установление ошибочности этой теории не зависит от решения вопроса о возможности или невозможности измерения наших чувств. Можно быть по последнему вопросу сторонником различных мнений. Но нельзя отрицать одного — между возможностью непосредственного измерения наших чувств и возможностью измерения физических объектов существует, несомненно (если не качественное), количественное различие. Для того, чтобы убедиться в этом, не нужно идти далеко. Достаточно взять любого индивидуума, отвлечься от системы существующих цен и попросить его указать, какое соотношение существует между полезностями отдельных благ. Мы никогда не получим такого точного ответа, что отношение полезности равно: 1:6, 7 и т. д. Мы, в лучшем случае, получим грубое приближение. Более точного представления мы получить не в состоянии.

Между тем, для австрийцев этих трудностей (мы намеренно отвлекаемся от вопроса, преодолимы ми эти трудности или нет) вовсе не существует 1034 . С величайшей смелостью они констатируют всевозможные схемы, само существование которых предполагает, что отношения полезностей могут получать самое различное числовое выражение. Эта безудержная смелость австрийцев, равно как и их отважная защита возможности измерения наших чувств, не являются случайными. Источником этой австрийской смелости и отваги является то, что они смешивают в одну кучу субъективные оценки товаропроизводителей и изолированного хозяйствующего субъекта, максимальные цены и предельные полезности.

Субъективные оценки товаропроизводителя определяются ценами; последние, в свою очередь, зависят от общественно-необходимого труда, который нужно затратить на производство данных товаров. Система цен является отражением различного уровня производительности труда в отдельных сферах производства. Она выражает чисто объективные факты, которые великолепно поддаются числовому выражению и измерению. Если бы цены не поддавались точному измерению, то ценность не могла бы выполнить своей чрезвычайно важной роли регулятора товарного производства. Вместе с тем, выявление общественной взаимозависимости отдельных товаропроизводителей натолкнулось бы на сильнейшие трудности, ибо эта взаимозависимость главным образом проявляется через систему цен. Как совершенно верно замечает Перламуттер 1035 : Почему субъект, ведущий хозяйство, ищет численного выражения ценности вещей? Потому что он всеми фибрами своего экономического существования связан с обществом, диктующим ему законы его хозяйственного поведения. Большинство вещей своего домашнего обихода он получает в обмен на продукты собственного производства или за другие вещи, которыми он владеет. И ему уже не безразлично, что принести в жертву, чтобы приобрести какую-либо вещь, и он стремится вместо неопределенных относительных оценок, подсказываемых экономическим инстинктом, добиться ясных абсолютных мерил ценности».