Ойген Бём-Баверк - Избранные труды о ценности, проценте и капитале (Капитал и процент т. 1, Основы теории ценности хозяйственных благ)

Только его менее дальновидные последователи совершили едва постигаемую ошибку и вполне сознательно выставили труд как универсальный принцип ценности. Я говорю «едва постигаемую ошибку» потому, что в самом деле очень трудно постичь, каким образом теоретически образованные люди после зрелого размышления могли постулировать учение, которого они никак не могли обосновать — ни природой вещи, потому что она абсолютно не указывает ни на какую необходимую зависимость между ценностью и трудом, ни фактами, которые, напротив, показывают, что ценность в большинстве случаев не соответствуют затраченному труду, ни, наконец, авторитетами, потому что призываемые авторитеты никогда не постулировали этого положения с той амбициозной общностью, которую любят приписывать ему в настоящее время.

И это совершенно ни на чем не основанное учение социалистические приверженцы теории эксплуатации выставляют не между прочим, не в каком-либо скромном уголке научно-теоретического построения — они ставят его во главе важнейших практических требований. Они постулируют закон, согласно которому ценность всех товаров основывается на овеществленном в них рабочем времени, для того чтобы немедленно же объявить все явления ценности, которые не подчиняются этому «закону», как, например, разность в ценности, которая выпадает на долю капиталиста в виде прибавочной ценности, «противозаконными», «неестественными», «несправедливыми» и призывать к их уничтожению. Прежде всего они игнорируют исключения, чтобы быть в состоянии объявить свой закон ценности общим. Когда же они, таким образом, добились общности закона, они опять обращают внимание на исключения и клеймят их как нарушение закона. Это заключение в действительности ничуть не лучше того, как если бы кто-либо, видя, что существует множество глупых людей, и игнорируя существование умных людей, пришел к «общему закону», что «все люди глупы», и затем требовал истребления «противозаконно» существующих умных!

Так я относился к закону трудовой ценности вообще и к данному Марксом его обоснованию в частности уже 15 лет тому назад, в первом издании настоящего сочинения. После этого появился третий, посмертный том «Капитала» Маркса. Его появление ожидалось с известным напряжением среди теоретиков всех направлений. С напряжением ждали, как Маркс справится с известным затруднением, в которое по необходимости должно было его поставить учение первого тома и которое в первом томе осталось не только неразрешенным, но временно даже совершенно не затронутым.

Уже применительно к Родбертусу я указал на то что тезис, соответствующий духу закона трудовой ценности и заключающийся в том, что блага обмениваются в соответствии с трудом, затраченным на их производство, совершенно несовместим с впоследствии высказанным Родбертусом и к тому же не подлежащим никакому сомнению — ввиду его согласия с фактами, вытекающими из опыта, — тезисом, что прибыли на капитал стремятся к одному уровню 723 . То же затруднение должен был, конечно, встретить на своем пути и Маркс; у него оно даже еще больше обострилось ввиду того, что как раз та сторона учения, в которой лежит камень преткновения, формулирована им с особенной, вызывающей, так сказать, это затруднение, рельефностью.

В самом деле, Маркс различает в капитале, который служит капиталисту для присвоения прибавочной ценности, две составные части: одна часть предназначена для оплаты труда — «переменный капитал», другая расходуется на вещественные средства производства, сырой материал, орудия, машины и т. п. — «постоянный капитал». Так как только живой труд может в действительности создать новую прибавочную ценность, то только превращенная в рабочую силу часть капитала может изменять, увеличивать в процессе производства свою ценность, почему Маркс и назвал ее «переменным» капиталом. Только она воспроизводит свою собственную ценность и сверх того создает еще некоторый излишек, прибавочную ценность. Ценность же изношенных средств производства просто сохраняется, восстановляясь в измененном виде, но неизменной величине — откуда и название «постоянный капитал» — в ценности продукта; она не в состоянии «создать прибавочную ценность». Отсюда неизбежно следует, и Маркс не упускает возможности подчеркнуть это, что масса прибавочной ценности, которая может быть произведена каким-либо капиталом, находится в прямом отношении не ко всей величине капитала, а только к переменной его части 724 . Из этого следует дальше, что капиталы одинаковой величины должны производить неодинаковое количество прибавочной ценности, если в них соотношение постоянной и переменной составных частей — Маркс называет это их «органическим строением» — различно. Если мы затем вместе с Марксом назовем отношение прибавочной ценности к переменной части капитала, обращенной на заработные платы, «нормой прибавочной ценности», а ее отношение ко всему затраченному капиталистом капиталу, с которым он на практике обыкновенно соразмеряет присваиваемую прибавочную ценность, «нормой прибыли», то окажется, что, при равной степени эксплуатации или равной норме прибавочной ценности, капиталы неодинакового органического строения должны приносить неодинаковые нормы прибыли. Капиталы, в составе которых преобладает переменная часть, должны приносить более высокие нормы прибыли, чем те капиталы, в составе которых преобладает постоянная часть. Опыт, однако, показывает, что, по закону уравнения прибыли, капиталы, независимо от различия их строения, приносят как правило одинаковые нормы прибыли. Таким образом, обнаруживается явное противоречие того, что есть, с тем, что, по учению Маркса, должно быть.