Всеволод Багно - На рубеже двух столетий

В первое десятилетие XX века веселый мир народных праздников, творчески переосмысленный, занимает заметное место в творчестве многих художников, писателей, композиторов и режиссеров; образы балагана, выведенного на новый эстетический и смысловой уровень, вспоминаются Бенуа с ностальгией, как выражение чудесного далекого мира, где царили скоморохи, кукольники и фокусники, как площадное пространство веселья, где шли пантомимы, арлекинады и феерии. Как отмечает И. Э. Грабарь, Бенуа любил театр «беззаветно, беспредельно»: «он самый театральный человек, какого я в жизни встречал» [64] Грабарь И. Э. Моя жизнь: Автобиография. М.; Л., 1937. С. 159. . Эта тема всегда занимала Бенуа, и особенно мне бы хотелось остановиться на его «Воспоминаниях», на описании парижской Всемирной выставки 1900 года и на балете «Петрушка».

Написанные во второй период жизни Бенуа [65] Систематическая работа над «Воспоминаниями» была начата в 1934–1935 гг. и продлилась до самых последних лет жизни художника; первые две части вышли в Нью-Йорке в 1955 г., остальные, в английском переводе и в сокращенном виде, в 1960 и 1964 гг. , «Мои воспоминания» являются и автобиографическим литературным памятником, и важнейшим свидетельством о русской художественной жизни на рубеже XX века. Рассматриваемые в одном ряду с аналогичными произведениями мемуарного жанра, такими как «Воспоминания» М. В. Добужинского, «Автобиографические записки» А. П. Остроумовой-Лебедевой, «Моя жизнь. Автобиография» И. Э. Грабаря и «На Парнасе Серебряного века» С. К. Маковского, «Воспоминания» Бенуа обнаруживают свое художественное своеобразие в детальном жизнеописании художника на фоне мирискуснической поэтики и в неповторимой ностальгической тональности мемуариста, воссоздающего мозаичную картину культурной жизни начала века, показанную «изнутри». Путеводной нитью повествования является «страстная любовь к театру» (1, 299), пристрастие к сказочному и к театральному зрелищу, которое определяет деятельность Бенуа как художника-декоратора и его литературное творчество: посещение балаганов, как признается автор, «неизгладимым образом» с первого балаганного представления укоренилось в памяти и «не утратило свежести и силы даже и по сей день. Это мое первое знакомство с театром как-то озарило меня, а в главное действующее лицо, в Арлекина, я просто влюбился» (1, 293) [66] В 1922 г. в предисловии к книге А. В. Лейферта о балаганах Бенуа подчеркивает свое впечатление от первого посещения балагана: «…я вышел из балагана одурманенный, опьяненный, безумный…» ( Лейферт А. В. Балаганы. Пг., 1922. С. 8). . Переживания Бенуа тонко выражены в изобразительной, пластической форме; выбор тем воспоминаний в большой степени определяется театральными пристрастиями и творческим опытом художника. Если документальное, но при этом глубоко личное воспоминание А. П. Остроумовой-Лебедевой зафиксировано в «Автобиографических записках» в тонких наблюдениях, метких оценках и неожиданных сравнениях, напоминающих графическую, четко прочерченную линию ее гравюр и цветных ксилографий; если мемуары М. В. Добужинского сфокусированы на ностальгически-фрагментарном чтении прошлого и переданы в «змеиных» линиях и в «экспрессионистической» тематике его живописи и графики, то в «Воспоминаниях» Бенуа возникает очаровательное «представление» культурной жизни начала XX века, переплетение личных и общественных событий, разворачивание индивидуального времени во времени истории. Повествующее «Я» следует точной хронологии, мысленно снова и снова воспроизводит с абсолютной точностью прошлое [67] Соответствие приводимых Бенуа подробностей реальности может быть с легкостью подтверждено документальными свидетельствами, описывающими жизнь Петербурга на рубеже столетий; см., например: Пискарев П. А., Урлауб Л. Л. Милый Старый Петербург: Воспоминания о быте старого Петербурга начала XX века / Вступ. ст. и коммент. А. М. Конечного. СПб., 2007. С. 92–96; Светлов С. Ф. Петербургская жизнь в конце XIX столетия (в 1892 году) / Вступ. ст. и коммент. А. М. Конечного. СПб., 1998. ; воскрешенные в памяти события выстраиваются в ряд, заманчивые, как живые картины [68] Во второй половине XIX — начале XX в. живые картины пользовались большим успехом как на сценах больших театров, так и на подмостках балаганного пространства и в частных квартирах; Сергей Маковский вспоминает постановку живых картин в мастерской его отца, К. Е. Маковского ( Маковский С. Портреты современников. Нью-Йорк, 1955. С. 83–85). Живые картины входили и в репертуар общедоступных увеселительных садов. Ср.: Конечный А. «Живые картины» в старом Петербурге // Pietroburgo capitale della cultura russa — Петербург столица русской культуры. Salerno, 2004. P. 265–274. или как «картинки из волшебного фонаря, которые можно бесконечно долго разглядывать» (1, 218); в них театральная обстановка служит рамой для живого художественного представления воспоминания. Каждое воспоминание — это своего рода мизансцена, и каждая глава представляет ряд портретов родственников и друзей, нарисованных внутри рамок театральной сцены: Петербург и окрестности, первые зрелища и балаганы, университет, заграница, художественные выставки и т. д.