И. Родионов - Наше преступление

— Да вотъ этихъ... Степанова и друтихъ...

Полковникъ потеръ переносицу и хмыкнулъ.

— Нѣтъ, извините. По-моему, судили пе этихъ мерзавцевъ, извините, Антонина Сергѣевна, за вы-раженіе, — обратился онъ въ сторону дѣвушки. — А судйли покойнаго Ивана Кирильева... перемывали его мертвыя косточки. До всего добрались: и до его нравственности, и до того, какь онъ жилъ съ женой, и драчуномъ, и алкоголикомъ его сдѣлали... А тѣхъ-то негодяевъ, которые его убили, которые съ ума све-ли ѳго жену, осиротили цѣлую семью, разорили хозяй-ство, и не тронули. Они — подсудимые, видите ли, и потому священны... заслужили привилегированное по-ложеніе. А убитаго допускается шельмовать, сколько угодп^ Какой это судъ? Развѣ это судъ правый?

Полковникъ горячился и размахивалъ фуражкой.

Земецъ съ недоумѣнісмъ глядѣлъ на старика. Ему казалось святотатствомъ осуждать такое свяіценное, ли- ' беральное учрежденіе, какъ судъ. Онъ хотѣлъ возра^ жать, но полковникъ былъ возмущѳнъ и взволнованъ и не давалъ своему слушателю и рта раскрыть.

347

и вести порядочиое хозяйство, если права ваши на ва-шу собственность, на вашъ трудъ, наконедъ на вашу личную безопасность не гарантированы? * Живешь ху-же, чѣмъ на передовыхъ позиціяхъ...

И полковникъ съ горечью махнулъ фуражкой.

— Да, — протянулъ зѳмецъ, — народъ озлобился и распустился. Держали подъ гнетомъ, объ образова-ніи его не заботИЛись, а потомъ сразу дали свободу. Если бы онъ не былъ такъ теменъ,* конечно, онъ благо-разумнѣе воспользовался бы свободой... ^

— Да ужъ какая тамъ свобода? Буйство, своево-ліе. Ну, хорошо, сдѣлали одну ошибку, допустили, что народъ одичалъ, такъ не надо дѣлать другой, еще горшей. Надо обуздать расходившагося звѣря.

— Какъ же вы обуздаете? Вѣдь нѳ возвраіцаться же опять къ розгамъ...

— Какъ будто помимо розогъ нѣтъ другихъ средствъ! Или если ужъ власти рѣшили отдѣлаться отъ насъ, землевладѣльцевъ, такъ чѣмъ отдавать насъ на медленное съѣденіе мужичью, лучше ужъ сразу передушили бы и дѣлу конецъ, а то тянутъ душу... Вѣдь это измывательство... Желалъ бы я знать, что будетъ дѣлать правительство, когда повыбьютъ и по-выкурятъ насъ, послѣднихъ помѣщиковъ?!. Вѣдь тогда черезъ пять — десять лѣтъ вездѣ хоть шаромъ покати, нигдѣ не 'зацѣпишься... отъ лѣса и званія не останется„ а поля мужики и сейчасъ забрасываютъ... Только слѣпой не видитъ, къ чему это ведетъ. И какъ оно будетъ справляться съ этой распущенной, оголтѣ-лой оравой?.. Ну, что, Николай Николаевичъ, каковъ нынчѳ составъ присяжныхъ? Какъ думаете, обвинятъ?

— неожиданно обратился юнъ къ проходившему съ женой податному инспектору — мужчинѣ высокому, дородному, съ длинными русыми усами.

— Да, по-моему, пе важный... — отвѣтилъ тотъ, пріостановившись.

— почему? СѢ РЪ«ИЙж.вІм-каикаги

ІШО

— Это бы ішчего. Сѣряки въ такого рода дѣлахъ чудесио разбираются, ио они поддаются впушенію ин-теллигентовъ. А тамъ старшипа-то Мюллеръ — прія-тель Бушуева по карточному дѣлу и, должно быть, отъ него заразился гуманностью, всегда стоитъ за оправ-даніе...

— У моего мужа гуманность не въ авантажѣ, — замѣтила жепа инспектора. — Ему ужъ очень хочется, чтобы этихъ засудили въ каторгу ...

— Вотъ и Василій Петровичъ такой же... А я прошу Валерьяна Семеныча оправдать, — отозвалась барышня, повертываясь на каблучкѣ и подаривъ сво-его обожателя обѣщающимъ лукавымъ взглядомъ.

Къ этой группѣ подошли отецъ и мать Антонины Сергѣевны.

. Изъ комнаты присяжныхъ послышался звонокъ.

Публика поспѣшно повалила въ залъ.

«И дуракъ этотъ Маевъ, — съ досадой думалъ о земцѣ полковникъ, проталкиваясь въ залъ. — Говорить ему — на вѣтеръ слова терять, болыпе пичего. Ника-кого толку не выйдетъ».

Вошли судьи и заняли свои мѣста.

Приставъ щелкнулъ замкомъ и распахпулъ обѣ по-ловинки двери.

Присяжные, выйдя изъ комнаты въ залъ, какъ и прежде, гуськомъ во главѣ съ старшиной, приблизи-лись къ судейскому столу.

У всѣхъ заняло духъ; каждый старался хоть се-кундой раныпе предугадать рѣшеніе, но секунды отче-канивались медленно.

Старшина передалъ предсѣдательствующему опрос-ный листъ.

Тотъ съ безстрастнымъ видомъ посмотрѣлъ на него, неторопливо подписался на немъ, еще неторопливѣе пристукнулъ свою подпись нѣсколько разъ прессъ-папье, поочередно передалъ для подписи другимъ чле-намъ и потомъ возвратилъ его старшинѣ. .

861

Веѣ столпились въ кучу. Тишина была мбртвая.