Модест Богданович - История царствования императора Александра I и России в его время. т.5. (1871)

Целью Австріи на венском конгресе было возвращеніе областей отнятых Наполеоном, и в особенности земель в Италіи. Но кроме этой — так сказать — положительной дели, австрійское правительство, опасаясь близкаго соседства Россіи и Пруссіи, всевозможно старалось затруднить сим державам нрисоединеніе герцогства варшавскаго и Саксоніи; к тому-же политическое возрожденіе Польши возбуждало опасенія венскаго двора на счет Галиціи. Уполномоченным Австріи на конгресе был князь Меттерних. Его наружный вид, поступь и обращеніе, предупреждая в его пользу, придавали ему высокое значеніе в обіцестве, и хотя он, злоупотребляя дипломатическими тонкостями и прибегая к явной лжи, нередко терял пріобретенное им уваженіе, однакоже умел снова вкрадываться в доверіе тех самых людей, которые нехотели иметь с ним никакого дела: так Император Александр, разгневанный двуличіем австрійскаго канцлера на венском конгресе, в последствіи был увлечен его советами на путь совершенно противный тому, которому следовал в первую половину своего царствованія. Меттерних, исполнитель видов, правая рука Императора Франца, по части иностранных дел, не сходился с ним во многих отношеніях. Самые характеры иѵь были резко противоположны между собою: Император Франц, человек строжайшей нравственности, был весьма набожен и предан Іезуитам, а Меттерних — адепт философіи XVIII века, легкомысленный до ветренности, для котораго не было ничего святаго. Сколько первый был строг и суров, столько второй—слаб и мягок. Император Франц был абсолютиста и враг всяКих нововведеній, а министр его — хотя и консерватор, однакоже не терпел только таких преобразованій, которыя нарушали принятую им систему мертвеннаго застоя. Сам он говорил в одном из своих писем: „Целыо нашей политики в настоящее время должно быть соблюдете существующаго порядка, под которым должно разуметь не только древнія, но и новыя законами утвержденный учрежденія. Возвращеніе от новаго к минувшему сопряжено с такою-же опасностью, как и переход от стараго к новизнам: и то, и другое, может подать повод к безпокойствіям, которых должно всевозможно избегать” ( 10).

С перваго взгляда казалось, что либеральные виды Императора Александра должны были возбудить сочувствіе Англіи. Вышло иначе : министерство Тори, во главе котораго стояли Ливерпуль и Кестельри, согласно с принцем-регентом, поддерживало исключительно интересы англійской аристократы и питало вражду к свободным уставам. Одержав нобеду над французскою революціей в лице Наполеона, и получив, по парижскому миру, все, чтб могли требовать, англійскіе министры желали, (кроме господства на морях и в колоніях), чтобы на европейском материке все было возстановлено по возможности в таком положеніи, в каком застала Европу революція 1789 года. Сам принцърегент и министры его, готовясь действовать на конгресе в духе реакціи, видели в Александре противника своим замыслам. Настойчивость его в поддержаніи представительной формы правленія, при водвореніи Бурбонов, столь-же мало нравилась принцу-регенту, сколько и популярность нашего Государя, во время посещенія им Лондона. В особенности-же принцу-регенту и его министрам было непріятно благоволеніе Императора Александра к Вигам, доходившее до того, что Государь, говоря однажды о пользах честной и благонамеренной оппозиціи, сказал, что желал-бы вызвать такую (créer un foyer d’opposition)в Россіи. Министерство Тори, полагая, что Император Александр, присоединив к своей Имперіи Польшу, мог пріобресть господство над Австріею и Пруссіей, опасалось, кроме того, чтобы образованіе новаго конституціоннаго государства в Европе не подало повода к безпорядкам и смутам в соседних странах. Все это побуждало англійских уполномоченных домогаться на конгресе раздела герцогства варшавскаго между сопредельными ему тремя державами. Лорд Кестельри, прибыв на совещанія европейскаго ареопага с неясными понятіями о современном положеніи дел, сделался орудіем ловкаго Меттерниха и действовал в духе его политики (”)'

Французское правительство, столь много обязанное Императору Александру, также готовилось противиться исполненію его видов. Парижскій трактат, заключенный под вліяніем общаго недоверія к Франціи, поставил эту державу в непривычное ей второстепенное положеніе, а сам Король былъ глубоко оскорблен своею зависимостью от главы европейской коалиціи — Александра, который, недовольствуясь блистательною ролью восстановителя законной династіи и защитника Франціи от притязаній Союзников, принимал деятельное участіе в обезнеченіи будущности подданных Людовика свободными уставами. Король и советники его не находили никакого исхода из униженнаго положенія, в котором находилась Франція, кроме расторженія коалиціи и собственнаго вмешательства в дела Европы. Предположенное тогда сватовство герцога беррискаго с великою княжною Анною Павловною подавало французскому двору случай сблизиться в Россіей, но как Людовик, заключив союз с нашим Государем, был-бы принужден пожертвовать в пользу Пруссіи родственником своим Королем Саксонским, то французское правительство предпочло союз с Англіей и старалось склонить на свою сторону сен-джемсскій кабинета, предлагая ему свое содействіе по вопросу о прекращеніи торга невольниками и заключеніе торговаго трактата, на условіях выгодных для англійской фабричной промышленности ; с подобною-же целыо — сближенія с Англіею — виконт Кестельри получил приглашеніе остановиться, на пути в Вену, в Париже, и повидаться с Талейраном. Но великобританское правительство не изъявило готовности на союз с Франціей, имея в виду образовать, вместе с Австріей, Пруссіей, прочими германскими владеніями и Нидерландами, средне-европейскую коалицію, которая, будучи в силах противодействовать с одной стороны — Франціи, а с другой — Россіи, послужила-бы к охраненію мира и дружественных между-народньтх отношеній в Европе. Таким образом Франція, уиустив случай соединиться съ